Глоссарий:

Ardeur — присущая Белль Морт и некоторым вампирам ее линии (см. Линия крови) особенность: сексуальный голод, сравнимый по силе с обычной для вампиров жаждой крови. Утоление этого голода дает вампиру энергию, как и питье крови; партнер при этом истощается. Однако эта энергия лишь дополнительная, без человеческой крови вампир все равно обходиться не может.

Ликантроп — человек, заразившийся ликантропией — вирусной болезнью, дающей людям способности оборотня (см.). Ликантропия передается через кровь и другие биологические жидкости. Чаще всего ликантропией заражаются в результате нападения оборотня в животной форме (в человеческой форме ликантропы не заразны). Ликантропия может передаться от матери плоду во время беременности; кроме того, возможен путь заражения через некачественную вакцину.
Разные виды ликантропии по-разному заразны, наиболее опасна крысиная разновидность, труднее всего заразиться ликантропией крупных кошачьих.

Линия крови — у вампиров: потомки (сколь угодно дальние) того или иного мастера вампиров (источника), обычно наследующие часть способностей своего мастера. По кровной линии передается власть сексуального соблазна (линия Белль Морт); способность разлагаться, оставаясь «живым» (линия Морт д’Амур); способности фурий.

Метка вампира — парапсихический феномен, позволяющий вампиру-мастеру установить ментальную связь с человеком или ликантропом. Бывают четыре уровня такой связи, соответственно четыре метки. Уже с первой метки человек становится слугой (см. Человек-слуга) вампира, после четвертой метки связь становится нерушимой. Метки позволяют обмениваться энергией, способностями, мыслями и образами. Метку можно поставить без согласия и даже без ведома человека. Первые две метки не требуют материальных носителей, для третьей метки вампир должен выпить крови слуги, для четвертой – дать слуге свою кровь.

Мастер города (Принц города) — вампир, которому подчиняются вампиры определенной территории, в настоящее время почти всегда именно города (поскольку вампиры предпочитают обитать в городах). Мастера и подчиненных вампиров соединяет метафизическая связь; мастер поддерживает слабых вампиров, в то же время он получает дополнительную силу от всех своих подчиненных.

Мастер вампиров — вампир, обладающий особыми силами. Он может поддерживать свое существование без помощи своего создателя, а также творить новых вампиров своей властью (а не властью своего мастера). Другие способности индивидуальны или определяются происхождением вампира от той или иной линии крови. Нередко вампир-мастер может «призывать» животных — одного или нескольких видов. Так, Белль Морт подчиняются все крупные кошки, а Падме, Мастеру зверей, подвластны очень многие виды.
Неизвестно, как вампир приобретает способности мастера – известно только, что вампир должен обладать потенциалом мастера от момента своего «рождения». Потенциал реализуется в разные сроки (от десятков до сотен лет), но если до пятисот лет он не проявился, то вампир почти наверняка мастером не станет.

Нимир-Радж — король леопардов-оборотней.

Пард — самоназвание группы леопардов-оборотней

Подвластный зверь (animal to call) — вид животных, которыми с помощью мысленных приказов может повелевать вампир-мастер (см. Мастер вампиров). Ликантропы, превращающиеся в животных того же вида, тоже повинуются вампиру, хотя сильные личности до определенной степени могут сопротивляться его приказам.

Триумвират — вампир-мастер, его человек-слуга и ликантроп подвластного вампиру вида, объединенные метафизической связью. Связь между членами триумвирата подобна связи вампира с человеком-слугой, хотя не требует меток для своего создания. Триумвират дает входящему в него вампиру силу, намного превышающую обычные вампирские способности. В остальном связи в триумвирате действуют как и в союзе вампира со слугой.

Человек-слуга — человек, связанный метками с вампиром-мастером. Слуга, оставаясь живым человеком, приобретает ряд вампирских способностей (силу, быстроту, скорую регенерацию), после четвертой метки — потенциальное бессмертие, способность не стареть.

_________________________

Анита Блейк — Маршал США, Некромант, Человек слуга Жан-Клода и соятощая с ним и животным его зова (Ричардом) в триумвирате (но имеющая свой собственный триумвират состоящий из вампира и оборотня) а так же суккуб (способность вампира переданная ей от меток Жан-Клода); носитель нескольких штаммов ликантропии (и всех штаммов кошечьей разновидности) — не перекидываясь ни в одного вида ликантропии в полнолуние)

Мать Вся Тьмы — прародительница всех вампиров; покровительствует всеми вер-кошками

Морт д’Амур — любовник Матери Вся Тьмы

Жан-Клод — Вампир-инкуб из рода Бель Морт, Мастер Города Сент-Луис, постоянный любовник Аниты

Мика — верлеопард и Нимир-Радж своего парда, постоянный любовник Аниты

Натаниэль — верлеопард, один из триумвирата Аниты (ее подвластный зверь), постоянный любовник Аниты

Нечестивец и Истина (Нечестивая истина) — вампиры-близнецы — легендарные воины состоящие на службе у Жан-Клода, любовники Аниты (оба давшие ей когда-то клятву убить ее если ей завладеет Мать Всея Тьмы, или другое неконтролируемое зло)

Клодия — веркрыса; телохранитель

Доктор Лилиан — веркрыса, врач ликантропов

Никки — Невеста Аниты (проще говоря запечетленный раб), вертигр, любовник Аниты

Ричард — вервольф и ульфрик (вожак стаи Саент-Луиса), Подвластный зверь Жан-Клода (один из триумвирата Жан-Клода и Аниты), любовник Аниты

Прошло уже три недели, с тех пор, как я вернулась в Сент-Луис после уничтожения Матери Всея Тьмы со своим — присланным мне на помощь Жан-Клодом — нелегальным резервом, и еще одним новым… любовником, Итаном. Которого, если принять во внимание, случившееся со мной на последней охоте за оборотнями Арлекина, Жан-Клод и все остальные мужчины моей жизни (Ашер, пожалуй, не в счет), приняли его достаточно терпимо и без всяких осложнений. Что не могло не радовать.
«Ну, хоть с этой проблемой разобрались, и то ладно», вздохнула я.
Что меня сейчас волновало (точнее, должно было бы волновать), так это отсутствие каких-либо волнений. А поводы для беспокойства вроде как были.
С тех пор, как приехала из Сиэтла, я не находила себе места, списывая свое состояние на случившиеся недавние события: вечные выматывающие стычки с Маршалом Рэборном; сверхсила — о которой я даже не задумывалась до того случая с деревом на дороге; новый любовник; ах да, и, конечно же, убийство «Мамочки Тьмы». На меня словно навалилось все и сразу, и мне было необходимо во всем разобраться и привести свою голову в порядок. Поэтому я и решила не беспокоить своих мужчин по пустякам. Во всяком случае, пока сама не разберусь в чем дело и что не так.
Вот и сейчас меня должно было волновать, что со мной происходит «что-то не так». Я обнаружила себя обнаженной, стоящей посреди леса, там, где сам черт ногу сломит, уставившись вдаль. Все мое тело было холодным и покрыто липким потом, к мокрому лицу прилипли волосы, почти без дыхания, а я стою, и рассуждаю о каких-то мелочных проблемах. «Да что же со мной…»
— Анита! — донесся до меня из-за спины обеспокоенный голос Мики.
Я моргнула, но оборачиваться не стала. В следующую секунду меня обняли заботливые руки любимого. Он мягко развернул меня лицом к себе, убрал прилипшие волосы со лба, и, проведя пальцами по щеке, нахмурился.
— Господи, ты вся ледяная, — произнес он взволнованно, но с нейтральным выражением на лице, проявляя всю свою дипломатию, чтобы не схватить и не потрясти меня, пытаясь выбить ответы, «что она тут делает одна в лесу, вместо того, чтобы прижиматься к нему и Натаниэлю в теплой постели». Но я лишь покачала головой и ответила:
— Со мной все в порядке. — Я отклонила его попытку укутать меня в его халат и покрутила головой, осматриваясь, в поисках зацепок, чтобы понять, зачем я здесь оказалась. — Мне просто стало душно, и я решила немного прогуляться.
Он посмотрел на меня взглядом, явно говорящим, что я лгунья. Но ничего не сказал, просто вздохнул, обратно запахнул на себе халат, и слегка подтолкнув меня рукой в поясницу, повел рядом с собой.
Мне это всегда в нем очень нравилось — никогда не задает лишних вопросов и не лезет с расспросами, предугадывая наперед, в чем я больше всего нуждаюсь в данный момент. Он просто шел рядом и поддерживал меня под локоть, пока я монотонно перебирала ногами, не разбирая дороги.
Через минут десять я облегченно выдохнула, увидев наш дом и стоявшего на пороге обнаженного Натаниэля.
Завидев нас, у кромки леса граничащей с лужайкой заднего двора, он бросился нам на встречу, почти врезаясь в меня спереди. Возможно, я упала бы если не Мика, прижавшийся ко мне сзади. Они оба крепко меня обняли, и я почувствовала опьяняющий пряный аромат меха их животных, дарящий ощущение дома и принадлежности, согревая теплом, которое мне было сейчас так необходимо. Натаниэль зарылся носом в мои волосы и выдохнул прямо в них:
— Ты меня очень напугала. Я проснулся от того, что стало жутко холодно, и ты как раз совершенно бесшумно выходила из комнаты, когда я окликнул тебя, но ты… — Немного отстраняясь от него, я взглянула в его взволнованные фиалковые глаза.
— Что я? — Вопрос прозвучал не много хрипловато, но все же, мне удалось принять более менее нормальное выражение лица. Зажатой между двумя мужчинами, у меня сильно подскочил пульс, а почувствовав на своем животе горячую пульсирующую твердеющую плоть Натаниэля, меня саму бросило в жар. Такой резкий контраст из ледяного состояния в разгоряченное ударил прямо в голову, опьяняя меня.
— Ты не откликалась, как будто и вовсе не слышала меня, или… — Его пылающие глаза увлажнились, но стойко сдержав свои эмоции, он продолжил, — …не хотела ничего слышать. Анита, скажи, что с тобой происходит? С тех пор, как ты вернулась из Сиэтла — ты сама не своя. Практически не разговариваешь с нами, держишься отстраненно…, скажи, мы, что тебе наску… — Договорить он не успел, так как я ухватилась за его шикарные длинные волосы, притянула к себе, и поймала его рот в поцелуе, заглушая волнения.
— Все в порядке Натаниэль, просто стало немного душно, — выдохнула я ему в губы и подарила еще одни краткий поцелуй, прежде чем отстраниться, постоянно напоминая себе, что мы находимся на улице, а из одежды был лишь халат, и то, только на Мике.
— Может, ты нездорова? — предположил Натаниэль, ощупывая мой мокрый лоб, и переводя взгляд мне за спину на, все это время, молчавшего Мику. — Ты тоже чувствуешь, что она вся горит, правда?
— Да. И это странно, — мрачно проговорил Мика.
Я повернулась в кольце обнимавших меня рук, где уже стало так тепло, и хмуро уставилась на него.
— Что ты имеешь в виду, говоря под словом «странно»? Может, я просто немного приболела?! — Чуть грубее, чем собиралась, выпалила я.
«Да что же со мной? То вообще витаю где-то в облаках, то набрасываюсь на всех».
Мика проигнорировал мой выпад и просто ответил:
— Анита, ты носитель штаммов ликантропии, не говоря уже, что не одного. Ни одна вирусная болезнь не может к тебе пристать. Но с тобой явно что-то происходит. Только что я нашел тебя совсем одну в лесу и ледяную как вампир, и ты ведешь себя странно… — Я гневно уставилась на него. Он замолчал, вздохнул и посмотрел, ища поддержки на Натаниэля.
— Определенно что-то не так, — протянул Натаниэль. Он с трудом мог стоять неподвижно и то и дело потирался своим уже затвердевшим горячим членом понизу моего живота, распаляя во мне почти невыносимое желание. — Не знаю, как твои гормоны Мика, но мои в последние дни, что-то совсем расшалились, — произнес он низким, мурлыкающим голосом, от которого у меня побежали мурашки по коже — и попытался состроить виноватую мину, но дерзкая ухмылка и диковатые глаза ничуть не походили на раскаяние. — От тебя пахнет как-то иначе. Прости, может из-за этого я так разнервничался, сам не пойму, — нашел он логическое объяснение его эмоциям, успокаивая скорее себя.
Я отдаленно отметила про себя, что вроде как и мои эмоции должны были бы проявиться и забить тревогу, но ничего кроме возбуждения я сейчас чувствовала. Не считая той короткой вспышки спонтанного гнева и обнаружения себя невесть где, еще и в совершенно непотребном виде. «Может это просто надо накормить гнев?» задалась я вопросом.
Обсуждая ее состояние, они зашли в дом, машинально отправляясь на кухню, где на меня накинули халат и пристроили на моем любимом стуле возле окна.
Поставив около меня дымящуюся чашку кофе, Натаниэль принялся за готовку яичницы с беконом. Мика пододвинул свой стул к моему, и, усевшись на него, распахнул свой халат, прижимая меня к своей груди, даря спокойствие и уют от прикосновения к голой плоти с таким родным домашним запахом.
Поставив на стол тарелки с завтраком, Натаниэль уселся поближе и одарил нас обоих своим нежным взглядом, потом произнес:
— Приятного аппетита.
Мика поблагодарил в ответ, а я что-то буркнула непонятное.
Чего-чего, а аппетита у меня точно не было, но машинально взяла вилку и отправила первый кусочек себе в рот, уставившись в свою тарелку. Вкус еды ощущался пеплом во рту, и чтобы проглотить его мне пришлось запить большим глотком обжигающего кофе. На кухне стало совсем жарко, от чего есть расхотелось окончательно. Я глубоко втянула в себя воздух и вытерла стекавшую по виску струйку пота, затем отодвинула свою тарелку в сторону. Во мне возросло нервное возбуждение, и я с трудом могла усидеть на одном месте.
— Анита, ты точно хорошо себя чувствуешь? — снова взволновался Мика.
Молча оторвав глаза от тарелки, на которой пыталась концентрироваться, я встретилась со странным взглядом Натаниэля, который так же позабыл про еду. Его глаза были совершенно дикие, и я не в силах была оторвать от них своего взгляда и вспомнить как говорить, не то чтобы дать ответ Мике. Мой живот скрутило в тугой узел, когда по позвоночнику пробежала волна жара, выгибая мою спину. Мика перевел с меня на Натаниэля полный непонимания и беспокойства взгляд, потом обратно на меня и бросился со словами «Проклятие. Это совершенно не нормально» к стоявшей на холодильнике, на базе трубке.
Насколько я поняла, он звонил доктору Лилиан — подпольному врачу веркрыс. Но в данный момент меня это совершенно не волновало.
В глазах потемнело от распространявшегося по всему телу волн жара, омывавших мое тело от центра живота до кончиков пальцев на руках и ногах. Посреди оглушающего гула в голове и заволакивающего зрения, я услышала громкий звериный рык и треск ломаемого дерева, но мои веки опустились и поглощенная растекавшемся жаром по всему телу, я не в силах была открыть их снова, уплывая в беспамятство.

Очнувшись, я не поняла, где находилась, и что вообще происходит. Я насторожилась, прогоняя вялость во всем своем теле, машинально приходя в боевую готовность. Привычно сунув руку под подушку, на которой лежала, и ничего под ней не нащупав, громко выругалась. В затуманенной памяти всплыло звериное рычание и последовавший за ним шум. Оказаться сейчас совершенно беззащитной мне совсем не улыбалось, если в дом пробрались чужаки, где со мной были Мика и Натаниэль…
Боже. Я только сейчас обратила внимание, что гул прекратился, и в помещении повисла гробовая тишина. «Где же Мика с Натаниэлем?» встревожилась я, одновременно примечая, что ко мне опять возвращаются эмоции. Я вскочила и укрывавшая мое тело простыня упала к ногам, и я оказалась совершенно голой, хотя четко помнила, что на мне был халат. «Этого еще не хватало» промелькнуло в моей голове, пока я озиралась по сторонам, выискивая опасность.
Недалеко от моей, (оказывается, я находилась в лазарете) койки, стояли, как всегда собранная и уверенная в себе доктор Лилиан, и взволнованные Мика с Жан-Клодом. Хотя если бы у меня не было между последним метафизической связи, он мог бы казаться неизменно спокойным.
— Mа petite, — позвал меня Жан-Клод, шагнув ко мне. — Как ты себя чувствуешь? — он бережно взял мою ладонь в свою, как мне показалось совсем холодную руку, и сжал ее.
Я задумалась над его вопросом и поняла, что чувствую себя совершенно нормально.
— Я в порядке, — ответила я и нахмурилась, переведя взгляд на Мику. — Что случилось? Я слышала чье-то рычание, шум, перед тем как… — И на этих словах затихла, силясь припомнить, что же произошло дальше.
Из задумчивости меня вывел многозначительный женский кашель.
— Тебе лучше прилечь обратно, потому что я не уверена, как на тебя подействует лекарство, — спокойно сказала доктор Лилиан, тоже подойдя ближе ко мне.
Я проигнорировала ее слова и снова, взволнованно, обратила свой взор к Мике.
— Натаниэль, с ним все в порядке? — Мика обменялся с Жан-Клодом непонятным взглядом, и это тут же вывело меня из себя. — Да что, черт возьми, происходит?
Жан-Клод первым нарушил молчание.
— Натаниэль тоже здесь, только в другой палате. — Странная формулировка не ввела меня в заблуждение.
— Но ты не сказал мне, что с ним все в порядке?! — надавила я на него.
Жан-Клод сильнее сжал мою руку и слегка улыбнулся.
— Он просто совсем недавно перекинулся из полузвериной формы и сейчас спит.
— Так что, все-таки с ним произошло? Я точно знаю, что я слышала. На нас напали? Почему Натаниэль перекинулся? — засыпала я вопросами, поворачиваясь к Мике с колотящимся в горле сердцем и злясь на себя, за то, что за каким-то чертом отключилась именно в тот самый момент, вместо того, чтобы защитить свой дом и любимых. Они оба не воины.
— Нет Анита, на нас никто не нападал, — немного успокоил меня Мика. Жан-Клод подвел меня обратно к больничной кровати и уложил, предусмотрительно накрыв упавшей к моим ногам простыней. Не забыв перед этим скользнуть по моему телу взглядом, в котором промелькнула искорка. Я сделала вид, что не заметила этого, хотя не стала себе врать, что это меня взволновало. И еще как. Сообразив, что жадно уставилась на ширинку Жан-Клода, мысленно проигрывая в голове яркие образы — не без труда, заставила себя отвести взгляд в сторону, чуть порозовев. «Нашла время, черт возьми».
— Тогда что вообще происходит?
На этот вопрос мне ответила Лилиан.
— Дело в тебе, Анита. Тебя привезли сюда с приступом лихорадки, когда все твое тело горело, и ты была в невменяемом состоянии, но…
— Что «но»? — тут же вскинулась я.
Мика ответил:
— Анита, я еле оторвал от тебя Натаниэля. Он…
— Он что? Собирался мной слегка закусить? — перебила я его, язвительно усмехнувшись, от абсурдности своих слов.
Мика снова переглянулся с Жан-Клодом.
— Нет, пытался овладеть тобой…, после того, как перекинулся.
Я похолодела.
— Так это что, все-таки какая-то гребанная инфекция, от которой у всех к чертям сносит крышу? — обратилась я к доктору Лилиан, осипшим голосом, из-за внезапно пересохшего горла.
Та покачала головой, и вид ее был слегка растерянный.
— Нет, это не вирус. Просто у тебя…, скажем так, началась, овуляция, а если называть это с животной точки зрения, то проще говоря — течка. Не месячные, Анита. Ты открыла настоящий брачный сезон. И боюсь, что не знаю, насколько он затянется. Такого, даже в ликантропии не встречается. — Голос доктора Лилиан был слегка испуганный, и мне, блядь, это совершенно не понравилось.
— Течка?! Гребаная течка?! Зашибись. Вы что тут, все охерели вконец? — вспылила я.
— Mа petite, когда ты в последний раз кормила ardeur? Или питалась Гневом? — не своим голосом спросил Жан-Клод.
Я заткнулась и нахмурилась, закусив нижнюю губу. Прокрутив в голове все последние дни, до меня с ужасом начало доходить, что с момента приезда еще ни разу не кормила, ни то, ни другое. Я с растерянным видом подняла глаза на Жан-Клода.
— Еще ни разу, как приехала из Сиэтла, — ответила я, уже не так гневно.
Жан-Клод, молча, смотрел на меня какое-то время, потом напряженно спросил:
— Почему? У тебя более чем достаточно «еды» в «Цирке Проклятых» и дома тоже.
Я покачала головой.
— Мне просто не хотелось. Даже как-то и в голову не приходило.
Жан-Клод выпустил мою руку и начал расхаживать по тесной палате с задумчивым видом.
— Неслыханно. — Он остановился посреди комнаты и посмотрел на доктора Лилиан. — Что будем делать?
Она вздохнула.
— Единственное, что я могу посоветовать, это на какое-то время ее изолировать. Неизвестно, что может произойти, смешайся ее зов к спариванию с внезапно проснувшимся ardeur-ом. Боюсь, эффект может оказаться весьма непредсказуемым.
— Что? — вскочила я на кровати, снова роняя простыню, на этот раз к моим коленям. — Зов? Вы хотите сказать, что я выйду на улицу на карачках, задиру зад повыше и загорланю как кошка, приглашающая всех трахнуть меня? Это просто смешно! Нет, постойте! Давайте меня просто запрем и посмотрим, что будет дальше?! И кстати! — Я скосила раздраженный взгляд на Мику и спросила: — Почему же тогда с Микой этого не случилось?
— Может потому что у него не вырабатывается тестостерон в нужной степени из-за вазэктомии . И твое тело на подсознательном уровне улавливает, что для спаривания он не годится. — Она вздохнула, разведя руки в стороны. — Кто знает? Этот случай столь редок, даже среди ликантропов. У женщин со штаммом ликантропии, так же как и у обычных людей идет нормальный менструальный цикл. А у тебя как у настоящего животного. Однако, ты даже, ни разу не перекидывалась. — Она помолчала какое-то время. — Но не думаю, что ты начнешь «горланить», как ты выразилась, в призыве или что-то в этом роде. Твое тело само будет призывать всех самцов в округе, и, по-моему, на твое счастье, это не действует на вампиров, — сказала доктор Лилиан, посмотрев на Жан-Клода. — Больше пока мы ничем не можем тебе помочь. Это не болезнь, Анита. Мы вкололи тебе лекарство, но скоро от него тебе станет только еще хуже.
— Тогда зачем колоть? — устало спросила я.
— Мы были вынуждены, так как оно притормаживает развитие овуляции, которая потом все равно прорывается с новой силой. Поэтому, пока оно действует тебя надо успеть доставить в безопасное место. На этом, к сожалению, все. Тебе придется перетерпеть, пока это не кончится. Мне очень жаль, Анита.
Я открыла рот, чтобы продолжить спор, когда вмешался Жан-Клод.
— Благодарю доктор Лилиан. Больше не смеем вас задерживать, вы и так нам сегодня очень помогли, — проговорил он, грациозно склонив голову в знак признательности.
Она сухо кивнула в ответ и направилась к выходу, но прежде, чем выйти за дверь, повернулась и произнесла:
— Если начнутся осложнения, то обязательно звоните. И поторопитесь. Из ее организма слишком быстро выводятся лекарства. — И удалилась, тихо прикрыв за собой дверь.
Я гневно сверлила взглядом, то Жан-Клода, то Мику, всем своим видом выражая свое недовольство. Жан-Клод подошел ко мне, нагнулся и нежно, поцеловав в губы, взял меня за руку, помогая встать с кровати. От его легкого касания губ у меня сильно закружилась голова, перехватив дыхание. И это совершенно не облегчало мне задачу. Я вырвала свою руку из его, не желая никакой помощи, как будто я и вправду была больна или немощна. «Нет уж».
Привыкшие к моим манерам, оба мои мужчины и бровью не повели. Мика передал мне мою одежду, видимо прихваченную из нашего дома.
Одеваться мне никто не помогал, но, черт возьми, соприкосновение одежды к коже было далеко не из самых приятных ощущений.
«Дерьмо. Как же меня это все бесит, — вздохнула я. — Но, не идти же мне в одной простыне, в конце-то концов?»
Выйдя из подземелья, в моей голове роился шквал вопросов и, пытаясь обуздать разбушевавшийся во мне гнев, спросила:
— А как же Натаниэль?
— Не волнуйся, Анита, как только он очнется, я отвезу его в «Цирк», — ответил Мика.
Не сказав ни единого слова, Жан-Клод усадил меня в уже поджидавшую нас машину, и с легкостью нырнул на заднее седине рядом со мной. По его лицу было видно, что он ушел в себя, напряженно что-то обдумывая. Я махнула на прощание оставшемуся дожидаться пробуждения Натаниэля Мике, и мы уехали.

— Что за дерьмо мне вкололи?! — ворчливо нарушила я гнетущую тишину, когда мы уже подъезжали к «Цирку Проклятых». Ответ был риторическим, поэтому Жан-Клод просто посмотрел на меня сочувственным взглядом и крепче сжал мою ладонь, по которой всю дорогу выводил пальцами очень приятные узоры на коже. Мне казалось, что по моим венам вот-вот должен был пронестись раскаленный поток жара, но он рассасывался прежде, чем успевал зародиться во всю свою силу и заструиться по венам в бесконечном цикле мучившей меня жажды.
«Не могу сказать, что это было приятное ощущение, но, по крайней мере, меня пока не крючило. И на этом спасибо».
— Доктор Лилиан считает, что эффект долго не продлится, — проговорил он, словно читая мои мысли, — а после только усилится, поэтому колоть тебе его бесполезно и небезопасно. — Я раздраженно сверкнула на него глазами, но промолчала. — Но, что еще хуже, этот препарат предназначен только для животных, — продолжил он, — и если бы не твои штаммы ликантропии, то результат мог бы оказаться еще плачевней. — Его глаза пылали не естественным синим цветом. Было видно, как он переживал.
У меня заныло сердце, и я крепче сжала его руку в ответ. И мы оба оставили не высказанным, что не будь у меня ликантропии, этого бы вообще не случилось.

___________________
* Вазэктомия — добровольная хирургическая процедура необратимого прекращения мужской репродуктивной функции путем перерезания канальцев семепровода.

Если не считать самой роскошной кровати и всех благ, которые только можно было устроить в аду, на самом нижнем уровне подземелья в камере для отбывания наказаний вампиров «Цирка Проклятых», я бы все равно почувствовала бы себя настоящей узницей, будь мне до этого хоть какое-то дело. Но именно сейчас мне было не до этого.
Примерно через четыре часа, действие «чудо-лекарства» полностью вывелось из моей крови с мочой, и начался настоящий ад (как раз к месту). До меня смутно доходило, что начался он не только у меня. Это дерьмо зацепило всю мужскую половину оборотней, находящихся в «Цирке». По этой причине у двери в мои «покои» была выставлена охрана, исключительно состоящая только из женщин, во главе с Клодией, пока за стенами разгорались не шуточные боевые действия за право первенства в спаривании.
«Ну же мальчики. Кто первый?».
Эту комнату Жан-Клод был вынужден выделить для моего содержания, потому, как она единственная была укреплена настолько, что вздумай отбывающему здесь наказание вампиру удрать из этого места, его бы ждало великое разочарование. Из этой комнаты выбраться было практически не возможно. Все стены, потолок и пол, были усилены толщиной камня. Тут не было даже окна (да и откуда ему тут взяться глубоко в подземелье?). От каменной клади отдавало промозглой сыростью, вонявшей заплесневением и мертвецким холодом. За усиленной сталью и серебром модернизированной двери с небольшим окошком из пуленепробиваемого, огнеупорного стекла, вахту сегодня несла Клодия и еще одна грозная на вид женщина. Обе выглядели очень уставшими, но всегда на стороже. Они несли караул, охраняя меня от посягательств любого оборотня мужского пола.
Иногда сквозь охватившую меня лихорадку, до меня доносились мужские и женские крики и звуки борьбы. Самым сильным все же удавалось пробиться сквозь строй охранниц, и яростно колотить в мою дверь руками, ногами, головой и чем только придется (чем еще — мне даже думать было невыносимо), в попытке прорваться ко мне.
В такие моменты мне становилось совсем плохо. Я сползала с кровати и почти ползком двигалась к двери. При каждом движении, внутренние стенки моих обнаженных бедер терлись друг о друга, и задевая самые чувствительные места моего тела вырывая из моего горла хриплые крики неудовлетворенного похотливого голода.
Одежду я изодрала на себе впервые же пару часов, как прекратилось действие лекарств, так что от нее совершенно ничего не осталось. Ощущать ткань на своей коже, было не выносимо. Я ласкала все свое изголодавшееся по прикосновениям тело руками или терлась о кровать и чем дольше я это делала, тем становилось только хуже.
По щекам текли слезы от невыносимой тоски по ласкам, которые не удавалось ничем восполнить. Горло саднило от криков, и все нарастающее напряжение сводило меня с ума. Даже в таком состоянии я понимала, что это бушует во мне не ardeur. Я возблагодарила Бога, что он щадил меня хотя бы в этом. Не знаю, сколько бы я еще протянула, начнись и он тоже.
Из-за моего состояния Жан-Клод приказал всем мужчинам оборотням переселиться как можно дальше от того крыла, где меня содержали под строгим конвоем, или по возможности вообще покинуть здание.
В краткие мгновения прозрения, максимум, на что я была способна — это выпить немного воды. К еде я не прикасалась. В эти моменты, Жан-Клод опускал свои щиты, образуя между нами полную связь, чтобы перелить в меня поток энергии от наших триумвиратов, чтобы я не умерла с голоду, и тут же закрывался обратно, объяснив это тем, что ему с трудом удается сдерживать тех людей, с которыми я связана метафизически. Самым сложным, по его словам, было удержать Ричарда.

Приступ начался снова прокатившейся опаляющей волной по всему моему телу, заставляя меня извиваться и корчиться на полу. Раз за разом меня накрывала выжигающая все внутренности волна дикой жажды.
За дверью снова раздались непонятные звуки, и я словно через толщу воды слышала, как они приближались все ближе.
Мое тело мгновенно отреагировало. Хоть я и не видела пришедшего человека, но я точно знала, что это мужская особь — так влекло меня к запертой двери. За ней раздался вой в человеческом эквиваленте, пробравший меня до костей.
— Пожалуйста, — всхлипнула я, наверное, уже в тысячный раз, умоляя меня выпустить.
— Впустите меня. Я должен быть там, — услышала я страдальческий плач по ту сторону двери и узнала в нем Никки. Я плотнее прижалась к двери, царапая уже окровавленными пальцами стальную холодную неприступную гладь.
— Пожалуйста, — снова всхлипнула я.
— Извини дружище, но у меня нет другого выхода, — произнес из-за двери знакомый женский голос и после раздавшегося характерного щелчка, послышалось сдавленное бульканье и глухой удар о пол.
— Не-е-ет, — вырвалось у меня. — Выпустите меня отсюда, — кричала я не в силах подняться с пола, сливаясь с холодной дверью.
— Прости Анита, но я не могу тебя выпустить, — произнесла из-за двери Клодия. — Даже если бы и хотела. Тебе придется там остаться, пока все не закончится. Здесь и так, уже очень много, наших мужчин и женщин травмированы из-за этого… происшествия. Прости, — повторила она. И не проронила больше ни звука на мои, плаксивые мольбы преходящие в угрозу с подробностями, сменяющиеся уговорами.

Время потеряло свою значимость. Словно перестало существовать вовсе. Сколько прошло уже дней? Недель? Светит ли еще солнце или его уже поглотила входящая в свои права ночь?
Ничего нет. Я вне времени и пространства. И я сама — время. Может, это мой мозг отгородился от реальности, чтобы окончательно не сойти с ума? А может это и есть безумие? Кто знает. Меня уносит в упоительную тьму. Здесь нет боли, нет страданий. Здесь, отпадает такая банальность, как кислород и сердцебиение, которое уже устало нестись в панике от реальности всех тягостей жизни. Здесь тишина и покой. Здесь нет сожалений. Все понятно и подчиняется мне. Пожалуй, стоит остаться здесь навсегда. Но также я знаю, что среди всего этого покоя и мрака я не одна. Они молчаливы и неподвижны, словно застывшие статуи в ожидании моего приказа. Но стоит мне лишь захотеть, и я останусь одна. И откуда-то я знаю, что именно так и будет если я пожелаю.
Да. Пожалуй, я так и сделаю. Я освобожу их. Я хочу остаться здесь в забвенном блаженстве. Одна. Я уже не та личность, какой была раньше.
Перед моим взором разворачиваются клубящимися тенями просторы. Я отпускаю эту силу на волю. Они безмолвно подчиняются мне.
Наконец все свободны. Я свободна…
Что это? Шум? Откуда он здесь? Нет. Я же осталась одна. Мне нужен только покой. Здесь я другая.
Но, несмотря на мои протесты, звук только усилился. Меня что-то дернуло и потянуло в неизвестном направлении. Нет. Я не хочу с ними. Хочу остаться. Но меня безудержно продолжает тянуть к этому шуму. Я в западне.

В голове дико запульсировала боль. Отдаленный шум, вдруг стал казаться нереально близко, вырисовываясь в голоса.
— Постой. Кажется она, приходит в себя. Слава Богу, — ударил в меня взволнованный такой вроде бы родной голос. — Анита, ты слышишь меня? Господи, Анита. Ну же! Давай mon cher. Очнись!
Я медленно разлепляю глаза и понимаю, что лежу на полу в своей камере, не имея ни малейшего понятия, как тут оказалась. Надо мной склонились два смертельно перепуганных лица Жан-Клода — и без того бледное — сейчас его кожа отливала голубоватым оттенком — и Клодии, которой тоже в пору было бы посоревноваться с вампирским «лунным загаром».
— Слава Богу, Анита. Я так перепугался. Когда я примчался к тебе, ты уже не дышала, была бледнее мела и очень холодной. Я так за тебя волновался, — быстро проговорил Жан-Клод и сжал меня в стальных объятиях. Когда он начинал называть меня по имени, это значило, что шутки закончились, и он действительно чем-то напуган.
Через минуту крепких, молчаливых объятий, его видимо привлек какой-то звук со стороны двери, который я еще не могла расслышать, и обернулся, выпуская меня из кольца своих рук.
— Основную волну мы предотвратили, — донесся из открывшейся двери голос Истины, появившейся на пороге следом за голосом. Стоило ему пересечь порог камеры, как Клодия тут же закрыла за ним дверь. — Некоторые сопротивлялись до последнего… — Он перевел взгляд на меня и встретившись с моим, тут же отвернулся. Но я успела уловить в его глазах промелькнувшую вспышку страха.
— Сколько? — устало спросил Жан-Клод, стоя на одном колене на полу рядом со мной, не прекращая меня касаться, словно пытаясь убедиться, что я еще здесь, рядом с ним.
— Остановить удалось почти всех, но самые слабые повставали раньше других.
— Сколько? — безжизненным голосом повторил Жан-Клод.
— Те, кто из числа самых сильных, сумевших противостоять зову, насчитали чуть более десятка вампиров.
Я ничего не поняла, о чем идет речь, поэтому этот разговор, если и не начал меня озадачивать, так напрягать уж точно.
— Эй, парни, — выдавила я из себя первые слова, с тех пор как очнулась, — что собственно происходит, и почему я, черт возьми, разлеглась на полу, да еще и в неглиже? — съязвила я. Хотя их стесняться мне уже было нечего, но до жути осточертело приходить в себя в таком виде. Одно дело, когда ты ложишься спать голой в обнимку с любовниками, и просыпаться с ними поутру, и совсем другое, когда ты то и дело приходишь в себя не пойми где, и совсем без одежды.
— Анита, ты совсем ничего не помнишь, из того, что только что сделала? — проигнорировав мою колкость, спросил Жан-Клод.
— Нет. А что я сделала, кроме того что отлежала и отморозила себе всю задницу?
Жан-Клод, Истина и Клодия обменялись весьма странными взглядами, а я нахмурилась, окончательно придя в себя, заодно отмечая, что опять эта навалившаяся апатия и безразличие покидают меня. Еще не лихорадит в дикой жажде, но температура тела приходит в норму.
— Ты только что подняла всех вампиров в Цирке Проклятых и не просто подняла, а попыталась вывести их прогуляться на свежий воздух под палящее солнце и скажу тебе, что не безрезультатно. И удержаться было чертовки сложно даже вампирам класса Мастера, — ответил Истина.
Я побледнела и с трудом сглотнула, возрадовавшись тому факту, что у меня пустой желудок.
— Нет. Только не это — ужаснулась я и почувствовала, как у меня застучало в висках. — Господи…я опасна.
— Боюсь mа petite, что мне придется тебя перевезти в другое место. Здесь теперь для всех небезопасно. Нечестивая Истина присмотрели для тебя одно заброшенное, вполне подходящее место, используемое когда-то церковью «Вторая жизнь». Там есть катакомбы, уходящие глубоко под землю, сохранившиеся еще со времен сухого закона. Нечестивец и Истина поедут с тобой. Но больше мы никого отправить с тобой не можем. Нам с Микой здесь предстоит немало дел…
Он продолжал выкладывать план моего «отъезда с конвоем», но я уже не слушала его. Просто не могла. Я с трудом сдерживала норовившие брызнуть из глаз слезы и пыталась понять, с чего вдруг вся моя жизнь полетела в тартарары. За какие такие заслуги? Хотя, наверное, так мне и надо. Я стала безжалостным убийцей, спокойно спящей по ночам без кошмаров. Господи. Я даже теперь для всех своих любимых и близких стала смертельно опасна.
— Ты прав, — перебила я Жан-Клода. — Мне и в правду лучше уехать. — Мой голос звучал глухо от едва сдерживаемых эмоций. Жан-Клод прекрасно чувствовал мое состояние, потому что, с тех пор как я очнулась лежа на полу, он приподнял свои щиты и подпитывал меня, вливая потихоньку силу для моего восстановления. Он наклонился ко мне и крепко поцеловал в губы.
— Je t'aime, mа petite, — нежно проговорил мне Жан-Клод и провел рукой по моим волосам.
— Я тоже люблю тебя, — придушено ответила я и все-таки предательская слезинка скользнула по моей щеке. Где-то глубоко внутри меня начинала поднимать свою мерзкую голову — словно просыпавшийся от длительной спячки дремавший вулкан — гребанная лихорадка. Нужно торопиться. И причем пошустрее.
Жан-Клод с Истиной отправились организовывать мой отъезд, в кратчайшие сроки, как только он почувствовал, что у меня начинается очередная волна приступа. Он тут же опустил все свои щиты и быстро удалился, попросив за все прощение.

Еще до наступления сумерек, я стала совершенно невменяемая. В таком состоянии выводить меня из надежно защищенной камеры было крайне рискованно, не говоря уже про выход на улицу. Поэтому они вынуждены были повторно вызвать доктора Лилиан, чтобы она вкатила мне новую дозу «супер транквилизатора».
Поэтому, как только солнце ушло за горизонт дверь моего «люкса» отворилась и на пороге появилась Клодия со стопкой одежды (естественно для меня), оставив за собой на страже четырех внушительного вида охранниц. «И откуда они только таких набирают?»
— Ну как ты? — устало спросила Клодия.
— Вменяема, — ответила я, скривив губы.
— Мы расчистили путь до самого верха. Но на всякий случай, будем тебя сопровождать. Нечестивец и Истина уже ждут тебя на стоянке.
— А оружие мне полагается? — спросила я, испытывая сильный дискомфорт без приятной тяжести кобуры на поясе и наручных ножен на предплечьях, пока одевалась, в, до жути неудобную моему телу одежду.
— Прости, но нет.
— Ладно, — вздохнула я. И так как мне больше нечего было добавить, я, молча, поплелась за ней. За спиной с тяжелым лязгом захлопнулась дверь моего временного обиталища, и внутренне вздрогнув, я обрадовалась, что наконец-то больше его не увижу. «Надеюсь». И тут я кое-что вспомнила.
— Никки. Я помню, что он приходил ко мне и ты…
— С ним все в порядке, если тебя это интересует. Мы были вынуждены оглушать всех особо пронырливых электрошокерами. — Она криво усмехнулась, но улыбка ее была не радостной. — Работенка та еще.
— Да уж. Что-то в последнее время я прям нарасхват, — пробубнила я, разминая затекшие конечности и шею.
Воспоминание о Никки зародило где-то глубоко внутри меня трепет, пробежав покалывающей дрожью по позвоночнику. Я изо всех сил попыталась отгородиться от любых мыслей, которые могут вызывать во мне цепную реакцию.

Стоило мне только сесть в машину и отъехать от «Цирка Проклятых» всего на милю, как началось… в общем, что-то началось. Я сама не понимала что точно, так как ощущала, что действие лекарств еще не прекратилось.
Я снова чувствовала себя отстраненной от всего происходящего. Дорога казалась засасывающим бесконечным черным туннелем. В котором не было света на том конце.
Мы повернули на восток и выехали на старое пустое шоссе в сторону бывшего церковного храма «Вторя жизнь» и я отключилась от реальности. Мне казалось, что в моей голове словно, кто-то настраивает старенькое радио, пытаясь найти нужную частоту. И откуда-то я знала, что этой частотой была я. И вдруг все шумы прекратились, и я почувствовала, что уже не одна. Нет не в машине. Я по-прежнему прекрасно осознавала, что за рулем сидит Истина, а рядом с ним, на пассажирском сидении — Нечестивец.

«Иди ко мне. Скоро мы опять будем вместе».
«Кто ты?», — спросила я, понимая, что разговариваю мысленно.
«Я тот, кто вызвал к той сущности, что ты не так давно поглотила…»
У меня внутри все сжалось, но чувство страха, как будто просто не могло пробиться через меня, как через толстый слой льда. Это должно было насторожить меня еще раньше. Когда я впервые почувствовала это состояние. Но как только оно проходило, я забывала об этом.
«…но связаться с тобой через ту силу мне меша твоя некромантия. Ты инстинктивно подавляла меня ей, поэтому мне не удавалось завладеть тобой», — продолжал голос. — «И я решил испробовать другой, более изощренный метод. Во мне достаточно крови Матери Всея Тьмы, поэтому, хоть и не обладая такой мощью как у нее, но все же смог вызвать, через ее сущность заключенную в тебе — зов крови, надеясь таким образом тебя выманить. Но опять камень преткновения — твой ardeur, от линии Бель Морт, с сущностью, основанной на сексе блокировал и ее». В его голосе явно сквозила досада.
Кто это — сомнений не оставалось
«Морт д‘Амур» — выплюнула я. Ну конечно. Кто же еще. Сукин сын!
«Да, девочка».
«Так вот почему я открыла этот гребаный брачный сезон. Твой зов извратил мой ardeur. Не удивительно, что он не пробуждался».
«В тебе достаточно силы «Матушки», чтобы не питать его так долго. Но у меня для тебя приготовлен сюрприз. Твое… нынешнее положение, скажем так, крайне уникальный случай. Ты, наверняка, уже не раз задумывалась над своей «смертностью», не так ли? Что значит, для нестареющей женщины зачать и выносить — невозможно, из-за неизменности организма. Но сейчас у тебя начался «Овум» — проще говоря — овуляция, позволяющая зачать и выносить. Но только…»
«Что только?» — не выдержала я.
«Единственный способ зачатия — в животной форме». От этих слов, если бы я могла, то меня бы вывернуло наизнанку.
«Во-первых — я не перекидываюсь. Во-вторых — тебе-то, что с этого?» Нагоняла я видимую браваду.
«Я спарюсь с тобой, и когда родится дитя, в нем будет течь наследие «Матушки». Так она возродиться».
Ага, щас.
«Не выйдет приятель. Ты, кажется, забыл, что ты вампир, тем более древнее мамонта» У меня в голове раздался его холодный смех.
«Не совсем, моя дорогая».
Я похолодела от своей догадки.
«Ты на половину оборотень» — ужаснулась я. Снова его смех.
«Да девочка. Причем обратная сторона моей медали, не догадываешься какая? — тигр. Золотой Тигр».
«Нет. Ты блефуешь».
«Увы».
«И вообще, почему тебе не удавалось связаться со мной раньше, как сейчас — напрямую? Почему только сейчас?»
«Связаться мне мешала твоя свита, связанная с тобою метафизически, находящаяся все время поблизости. Ты сильна, но теперь мне ничего не мешает притянуть тебя к себе. А теперь довольно разговоров, я жду тебя…»

В тот же миг в моей голове взорвалась боль, с такой силы, будто в мозг тыкали сотни раскаленных кочерег. Перед внутренним взором из-за дерева показалась моя золотая тигрица и затрусила по воображаемой тропинке у меня в голове. Новый поток энергии подбросил меня на заднем сидении джипа.
— Анита, — раздались голоса Истины и Нечестивца.
Машина стояла на обочине, и оба вампира находились уже рядом со мной, тряся меня как тряпичную куклу.
Новая вспышка обжигающей энергии и больше не в силах сдерживаться, я закричала, забившись в конвульсиях. На этот зов откликнулась моя золотая тигрица и пустилась бежать. Я почувствовала, как она отчаянно хочет выбраться из клетки, которой была я и принялась раздирать мою плоть когтями. И остановить ее здесь было некому.
«Да», — звал Морт д'Амур. — «Давай моя девочка, иди ко мне».
— Анита, что происходит?.. — Не на шутку перепугался Нечестивец.
— Морт… д'Амур… призывает… мою тигрицу, — с трудом удалось мне прохрипеть.
Истина и Нечестивец крепко схватили меня, не зная, что делать. Их прикосновения подарили мне небольшое облегчение, дав вздохнуть, ослабив силу моего мучителя. Мелькнувший образ в моем сознании Морт д'Амура зарычал в гневе, сверкая двумя комплектами клыков — на верхней и нижней челюстях. Глаза приобрели цвет золотистого янтаря. Я крепче вцепилась сразу в двух мужчин и прохрипела:
— Не отпускайте меня.
Морт д'Амур нанес еще одни удар такой силы, что тигрица окончательно обезумев, разъярилась, полосуя меня изнутри. Я выгибалась и корчилась на заднем сидении с не прекращающимся воплем агонии.
Нечестивец навалился на меня всем весом, пытаясь удержать на месте, и что-то кричал Истине, чего я не разбирала, но все же, мне стало легче достаточно, чтобы суметь обратно всплыть на поверхность реальности.
— Нет, — прошипела я вслух. — Ты меня не получишь! — И намертво вцепилась в Нечестивца и Истину.
В следующую секунду в меня с разъяренным рыком ворвался весь сдерживаемый доселе гнев противника, какого в жизни не испытывала прежде. Я чувствовала, как он переполняет меня без остатка, вливаясь в каждую клеточку моей сущности. У меня проснулся дикий голод, и я с жадностью принялась поглощать этот гнев. Но его было слишком много. Так много, а я так слаба. И поняла, что не справлюсь с этим потоком.
Я почувствовала, как у меня загорелись ярко-черным свечением глаза. Чувствовала, как эта сила потрескивает на моей коже, продолжая вливаться в меня. Я раскрыла рот и засмеялась диким, переполненным презрения голосом. Истина с Нечестивцем отпрянули от меня в сторону и тревожно переглянулись.
— Нет, Анита. Не делай этого, — проговорил Истина.
— Господи, — выдохнул Нечестивец, вторя Истине.
Я одной рукой откинула от себя Истину, протягивающего ко мне свои руки.
— Почти угадал, — прогремел из моих уст неестественный громогласный голос.
Пробираясь к выходу из машины, на закромах моего сознания я слышала безудержный смех Морт д'Амура и растянула губы в оскале.
Сзади с молниеносной скоростью на меня налетели двое вампиров, прижав меня лицом к сидению машины не давая мне выбраться из нее. Я попыталась вырваться, но получилось только развернуться. Их хватка, оставалась, все так же сильна.
— Не делай этого, Анита. Не заставляй нас выполнять данную тебе клятву, — сдавленным от натуги и скорби голосом произнес Нечестивец.
— Пожалуйста. Подави этот гнев. Просто поглоти его, Анита. Ну же, — молил Истина.
Я засмеялась.
— Нечестивая Истина. Вы могли бы мне оказаться весьма полезными. Принесите мне клятву верности, и я пощажу вас.
— Иисусе, она приняла слишком много, — обреченно прошептал Истина.
— Прости нас, Анита, — произнес Нечестивец.
Я успела заметить, как из уголков его глаз показались первые розовые ручейки слез, перед тем, как он вцепился мне в шею. От прикосновения его клыков в моей голове все смешалось, и слабея я почувствовала как окончательно упали мои щиты и послала мысленное, последнее обращение к Жан-Клоду. «Береги себя и их. Я люблю вас». Но даже если послание и долетело до него, ответа я не услышала.
— Убейте меня быстро, — прохрипела я, пока на короткое мгновение, смогла обратно подчинить себе мое тело. Я ни за что не позволю вырваться злу на свободу.
По другую сторону от Нечестивца, я увидела Истину. Его лицо было залито слезами, но он обнажил свои клыки и начал склоняться ближе к моей артерии по другую сторону от Нечестивца.
«Не-е-ет. Я не позволю, — раздался в моей голове яростный рев Морт д'Амура, и снова завладев моим телом, пропустил через меня вместе с гневом свою последнюю эмоцию — жажду. Жажду крови. И стоило только в поле моего зрения появиться шее Истины, я рванула вперед, открывая рот, и изо всех сил сомкнула на ней свои зубы. На мой язык попала сладкая влага и все переменилось.
Я четко увидела, стоявшего на коленях с заплаканным лицом Жан-Клода. Затем, как он поднял лицо вверх, посмотрев на меня, словно я витала на потолке, и изумленно произнес: «Четвертая метка».
Я резко вернулась в реальность и поняла, что из моего горла уже никто не пьет — как и я. Я успела осознать, что не чувствую никакой связи с Морт д'Амуром, и мои щиты стоят крепче прежнего, как одновременно произошли две вещи: первая — закончилось действие лекарств (это я поняла по накатившей на меня волне жара и жажды), и второе — все это смыло, прорвавшейся плотиной ardeur-а.

В нашей машине раздались три громких крика и вокруг все смешалось.
Я как будто издалека наблюдала, как Истина потянулся к Нечестивцу и слизал у него с подбородка струйку моей крови. От этого зрелища у меня перехватало дыхание. Дальше в ход пошли шесть пар рук, срывающих друг с друга одежду. Господи, все мое тело горело дикой необузданной жаждой, и глядя, как друг к другу прикасаются двое прекрасных мужчин, почти подвело меня к грани блаженства.
Со стоном упав в их объятия я тут же оказалась зажатой между двумя мощными, крепкими обнаженными телами. Меня кто-то сильно схватил за волосы и дернул за них, отрывая мой жадный рот от ближайшей ко мне мускулистой груди заменяя ее губами в пылком поцелуе. Во рту я ощутила вкус собственной крови и поняла, что передо мной Нечестивец.
Я почувствовала, как Истина сзади погладил меня по бедрам, сменяя руки губами и языком. Я прервала поцелуй, только для того, чтобы простонать свое удовольствие в потолок машины, когда он принялся слегка покусывать мои ягодицы. Мое влагалище жадно сжималось в немом приглашении, но, ни один из мужчин не торопился, стараясь себя сдерживать.
Затуманенным от страсти взором, я посмотрела в дикие глаза Нечестивца и не разрывая зрительного контакта опустилась ниже, прокладывая припухшими от возбуждения и поцелуев губами дорожку к его груди. Услышав, как он судорожно втянул в себя воздух, слегка прикусила его сосок и потянула зубами. Он дернулся, выгибаясь мне навстречу закатывая глаза. По его телу пробежала дрожь наслаждения, когда я проделала то же самое со вторым его соском. Удовлетворившись результатом, опустилась еще ниже.
Я выгнулась в спине и застонала, когда Истина шире раздвинул мои ноги, с силой сжал ягодицы и прошелся языком по моему уже чересчур мокрому сокровенному местечку.
— Боже, такая сладкая, — простонал он позади меня и пропихнул внутрь моей горячей влажности один палец, снова коснувшись меня языком.
Следующий вырвавшийся из меня стон я разделила с Нечестивцем, когда в этот же момент, снизу вверх я провела по всей длине его пульсирующего члена своим носом и следом за ним губами и языком. Затем облизнула головку, слегка покусывая ее, после чего вобрала всю его широкую длину в себя целиком, наслаждаясь одновременно и чувством наполненности, и вырвавшимся шипением из горла Нечестивца, и тем что, ardeur позволял проделывать такие финты.
Он с силой, на гране боли схватил меня за волосы, машинально подаваясь бедрами мне на встречу, в сопровождении наших учащенных рваных дыханий и неконтролируемых стонов.
Истина крепче ухватился за мои бедра, удерживая меня на месте. Движения его языка становились все чаще и короче, заставляя меня извиваться, бессвязно поскуливая, поддаваясь ему на встречу. И после того, как он резко втянул мой клитор в рот, задев его своими клыками, я забилась в конвульсиях от взорвавшегося во мне наслаждения.
Выпустив изо рта член Нечестивца, я прокричала, бессловесную радость, содрогаясь всем телом в сильных руках умелых любовников.
Когда ко мне вернулось зрение и способность дышать, я обнаружила, что почти сижу на лице Истины, смотревшего на меня горящими глазами поверх моего тела, потом перевела взгляд на Нечестивца, который все так же стоял передо мной на коленях заднего сидения, все так же зарывшись руками в мои волосы с нетерпеливым подрагивающим членом у моего лица. Я откашлялась и прокаркала сиплым голосом:
— Я хочу вас обоих внутри, одновременно и прямо сейчас. — Мой голос дрожал от предвкушения и далекого эха волнения. «Неужели я сказала это вслух?» Жажда моего зова была столь велика, что вызывала почти болезненные ощущения. Мне было нужно, нет — необходимо как можно скорее получить их в себя.
Они переглянулись и без слов поняли, кто, где хочет оказаться. Но, видимо то, что они задумали, в машине было проделать весьма проблематично.
Нечестивец открыл дверцу вышины, вышел из нее, потом нагнулся ко мне, и уже через секунду мы оказались на улице. Он прижался спиной к боку машины, а я оказалась в его объятиях с переплетенными ногами на его талии. Присоединившийся к нам Истина, обхватил мою талию руками, прижимаясь ко мне сзади. Моя спина непроизвольно выгнулась навстречу, подставляя ему свою попку. Он плотнее прижался ко мне, вдавливая меня в Нечестивца.
Из нас троих вылетело несвязное мычание.
Я чувствовала как головка члена Нечестивца, покачиваясь, задевает вход в мое влагалище, а головка Истины касается моего заднего прохода. Тяжело сглотнув, я боролась со смесью страха и дикого возбуждения потому, как еще никто не врывался в меня таким образом.
Нечестивец одной рукой сжал мою ягодицу, другой привлек ближе к себе, и провел языком по моей шее, слизывая оставшиеся, уже подсыхавшие капельки крови.
Истина развернул к себе мою голову и прошелся губами от моего подбородка к губам, властно завладевая моим ртом. Оторвав одну свою руку от Нечестивца, я зарылась в волосах Истины, привлекая его еще ближе к себе.
— Мм, — простонал он мне в рот, я вторила ему. Затем оторвалась от него и впилась в губы Нечестивца. Он жадно исследовал мой рот, потираясь о меня своим телом в так его языку.
— Ах, — вырвалось у меня, когда почувствовала, как сзади в меня проник один влажный палец и начал медленно разрабатывать проход. Я начала прерывать поцелуй, но Нечестивец лишь крепче прижал меня к себе, опуская чуть ниже, пока не уперся головкой своего пульсирующего каменного члена прямо в мое лоно. Это вырвало у нас обоих стон удовольствия, и скользнув на пару сантиметров внутрь меня, Истина синхронно с ним, просунул уже второй палец, подготавливая меня принять его. На этот раз я уже не нервничала. Меня стало трясти крупной дрожью, и я хотела только одного — чтобы они перестали меня мучить.
— Пожалуйста, — простонала я в рот Нечестивцу и заерзала на его руках. От этого движения он скользнул глубже в меня, и мы проглотили судорожный выдох друг друга, плотнее прижавшись губами, опьянев от восторга. — Да. Пожалуйста, во всю длину, — молила я, уже не зная кого.
Нечестивец бросил взгляд позади меня, и я знала, что он посмотрел на своего брата. Не сомневаясь, что его близнец, так же смотрит на него в ответ.
По какой-то негласной договоренности, пальцы Истины выскользнули из меня, и на их место прижалась его твердая жаждущая плоть. Он дернул меня за волосы, вынуждая резко повернуть к нему голову, и впился в мои губы своим требовательным ртом, когда они начали входить в меня спереди и сзади одновременно. Я закричала прямо ему в рот о своих ощущениях, цепляясь ногтями за все, что подвернется мне под руки. Нечестивец и Истина, оба вошли до упора и остановились, простонав вместе со мной.
— Боже, — вырвалось у них в унисон с моим:
— Пожалуйста, не останавливайтесь.
Они еще пару раз плавно скользнули туда и обратно, и когда я смогла полностью принять их без затруднений, и они приноровились к ритму друг друга — одновременно резко ударили.
Я запрокинула голову и завопила. Они с гортанным стоном начали медленно набирать обороты, продолжая вонзаться в меня, туда и обратно, но лишь для того, что бы следующий толчок получился еще мощнее, еще жестче прежнего.
— Да, — выкрикивала я. — Еще. Сильнее. Вот так.
Истина ухватился одной рукой, для большей устойчивости, за плечо брата, а другой сжал мою грудь, пропуская между пальцами мой сосок, стискивая его, входя в бешенный, неконтролируемый ритм, унося нас в водоворот дикого первобытного танца страсти.
Между моих ног начало зарождаться тепло, оно мешалось со странными, но очень яркими ощущениями в заднем проходе. Я чувствовала себя переполненной, и как никогда целостной.
— Скоро. Уже скоро, — прохрипела я, севшим от криков голосом.
Они оба вонзались в меня на пределе жестокости. Не в силах больше выдержать этот накал, все мое тело скрутило в тугую спирать, а потом словно катапульта выстрелила жидким огнем удовольствия. Я вцепилась в предплечья обоих братьев, и с последним криком наслаждения сорвала свой голос. Мужчины сделали еще пару сильных ударов и их тела содрогнулись в накрывшем всех с головой оргазме, сотрясаясь судорогами невыносимого удовольствия.
Их руки, грудь и бедра так крепко прижимали меня к себе, что вздумайся мне дышать, ничего бы не вышло, но мне и не нужен был кислород. Я открыла свою силу на полную мощность, поглощая их страсть, питаясь ими, пролившимся в меня их семенем и потом, прикосновением разгоряченной плоти и их хриплыми криками.
Через какое-то время, мы все так же стояли не разъединяясь, плотно прижавшись друг к другу, я училась дышать заново. Они по-прежнему глубоко находились во мне. Мы крепко обнимали друг друга, нуждаясь в поддержке и близости.
Я уткнулась лбом в ключицу Нечестивца — Истина просто положил голову мне на плечо.
Первым нарушил молчание Истина.
— Господи Анита, мы чуть не потеряли тебя, — сдавлено прохрипел его голос и оба брата, крепче обняли меня.
— Никогда. Слышишь, никогда больше так не делай. Не бери с нас таких обещаний, — задушено произнес Нечестивец.
Я отстранилась от него, чтобы взглянуть ему в лицо, но он лишь отвернулся от меня, как будто ему было невыносимо смотреть мне в глаза.
— Эй, — позвала я его. Он не отреагировал, но я и без того чувствовала, как напряжено все его тело. Я погладила его по щеке, развернула его лицо к себе и посмотрела в слегка повлажневшие глаза вампира. — Все в порядке. Я сама просила вас это сделать. Вы же сами видели в кого я превратилась. Я бы ни за что не позволила бродить такому злу по свету в моем обличии. Это была уже не я. Так что вы все сделали правильно. — Он ничего на это не ответил, но его руки крепче обхватили меня и подтянули поближе к себе. Я повернула голову к Истине.
— М-м, прости меня за то, что укусила тебя. Не знаю, что на меня нашло. — Я виновато поджала губы, опустив взгляд на его шею, где остались лишь кровавые разводы, от моих зубов. Он натянуто улыбнулся и произнес:
— Все в порядке Анита, я даже рад, что так вышло. Если бы не это… — Он не договорил и тоже отвернулся, уткнувшись носом мне между лопаток.
«Кстати об — «Это»». Подумала я.
— Сразу после того, как мне на язык попала твоя кровь, меня словно током прошило, и после этого я увидела Жан-Клода, — начала я вспоминать вслух. — Он был изумлен и прежде, чем я захлопнула с ним связь, он произнес — «Четвертая метка». — Я почувствовала, как закаменели, державшие меня в объятиях вампиры.
— Этого не может быть, — прошептал, первым оттаяв, Истина. Он неохотно разжал объятия, и Нечестивец опустил меня на ноги, разъединяя нас, заставляя мою спину выгнуться от наслаждении, но все же продолжая удерживать меня в кольце своих рук, чтобы у меня не подкосились, после такого бурного секса, колени, затем прижал меня к своей груди. Я немного развернулась боком, чтобы видеть сразу обоих, когда Истина снова плотнее прижался ко мне.
— А, что если это как-то связанно с тем, что ты связан со своим Мастером на крови, и испить твоей крови, это равносильно тому, как если бы я выпила его крови лично? — спросила я и посмотрела на них обоих, хотя конкретно мой вопрос был адресован Истине. Нечестивец нахмурился размышляя. А Истина произнес:
— Ну не знаю, я даже его крови не пил когда присягал ему на служение, а испил… —Он замолчал, и мы переглянулись, подумав об одном и том же. Но вслух произнесла я:
— Моей…
Мы продолжали переводить друг на друга глаза, осмысливая и переваривая невероятное открытие.
— Не может быть, — повторил Истина, но уже скорее задумчиво, чем протестующее.
— Наверное, для тебя это очень тяжело, — проговорил Нечестивец, через какое-то время, проведя тыльной стороной указательного пальца по моей скуле. — Ты же так этому противилась. И тут на тебе…
Я улыбнулась ему, прослезившись:
— Если просмотреть весь список моих «достоинств», — я показала в воздухе кавычки над этим словом, — то какие-то там метки, теряются в самом его низу. — Они оба понимающе усмехнулись.
— Да, и к тому же, Жан-Клод не раз упоминал, что, еще неизвестно, кто кому стал слугой. — Проговорил Нечестивец. Мы переглянулись и засмеялись.
— Это точно…, — ответили мы хором. И нам снова стало не до смеха, когда в порыве веселья они зажали меня своими телами, и мы повалились на землю, наплевав на то, что мимо нас могут проехать машины, всецело отдаваясь охватившей нас страсти.
Видимо, мой ardeur собирался нагнать упущенное им время. Он ворвался в нас с новой силой, но стал ощущаться как-то иначе, словно не сила, которую нужно сдерживать. Он превратился в союзника, нового понимающего ласкового любовника, который дарил нам то, в чем мы все нуждались больше всего, подстраиваясь под каждого…
Господи! Как же все-таки хорошо испытывать все свои эмоции. И, по-моему, не только свои. Я чувствовала, растекающуюся по всем моим венам, словно бальзам на опаленной душе, ауру своих мужчин, исцеляя меня и всех остальных. Мы ощущали друг друга и вливали через нашу открывшуюся связь всю свою любовь и поддержку. Я готова была поклясться, что слышала их счастливый смех где-то вдалеке и одновременно немыслимо близко — они как и я — были счастливы.