Глоток Мрака. - Страница 2 - Форум
[ Новые сообщения · Участники · Правила форума · Поиск · RSS ]
  • Страница 2 из 4
  • «
  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • »
Форум » Изба Читальня (чтение в режиме он-лайн) » Серия Мередит Джентри » Глоток Мрака. (7 книга)
Глоток Мрака.
Дата: Пятница, 10.12.2010, 22:11 | Сообщение # 21

Скоро Жена
Группа: VIP
Сообщений: 2217
загрузка наград ...
Статус:
— Молчи! — сказал Финбэр.
— Король спасет Вас, отец, но я ему не меня.
— Мрак ранен достаточно сильно, чтобы не быть ей опорой. Мы будем скорбеть по Повелителю Теней, но если Повелитель Грозы умрет этой ночью, то наши усилия будут вознаграждены.
— Если Мистраль умрет этой ночью, Баррис, то Вы последуете за Саир и скоро. Это я обещаю Вам. — Кобыла беспокойно переступала подо мной.
— Даже Вы, Баррис, должны знать, что означает обещание, данное принцессой, сидящей на лошади дикой охоты, — сказал Шолто.
Баррис с трудом сглотнул, затем сказал,
— Если она нарушит обещание, то охота убьет ее.
— Да, — Шолто сказал, — таким образом Вы должны все рассказать, пока есть время, чтобы спасти Повелителя Грозы.
Его синие глаза округлились, показав белки, как у испуганной лошади. Одна из собак толкнула его ногу и он издал тихий писк, который еще чуть-чуть и перерастет в крик. Но дворяне Золотого Двора не кричали только потому, что их подталкивает собака.
Финбэр сказал,
— Помни, кто ты, Баррис.
Он оглянулся на отца.
— Я помню, кто я, отец, но ты учил меня, что все равны перед охотой. Разве ты не называл это равенство единственно справедливым? — Голос Барриса дрожал от горя или возможно от разочарования. Страх исчезает под грузом лет. Но его лет было недостаточно для того, что требовалось его отцу. Годы знаний, и хотя он был каждым дюймом своего тела придворным Благого Двора, притворялся он плохо.
Я смотрела на Барриса, который всегда казался мне столь же совершенно высокомерным как и все остальные благие. Я никогда не видела ничего другого, кроме этой прекрасной маски. Было ли это магией дикой охоты, которая позволяла видеть сквозь маски или я думала, что если кто-то выглядит настоящим сидхе — высокими, тонкими и настолько прекрасными, — то этого не стоит опасаться? Я действительно все еще полагала, что красота безопасна? А если бы я была выше, более худой, выглядела бы меньше человеком и больше сидхе, то была бы моя жизнь… лучше?
Я изучала лицо Барриса и видела его разочарование, потому что всей его красоты было не достаточно, чтобы завоевать сердце его отца.
Я почувствовала что-то, что не ожидала от себя — жалость.
— Помогите нам спасти Мистраля, и Вы можете продолжать жить. Промолчите — и я не смогу Вам помочь, Баррис.
Шолто осторожно посмотрел на меня, чтобы не выказать удивление, но думаю, что он услышал в моем голосе жалость и это было для него неожиданно. Что ж, не могла его винить в этом. Баррис помог убить мою бабушку, и попробовал убить моих возлюбленных, моих будущих королей. И все же это был не он. Он лишь пытался понравиться своему отцу и использовал единственный свой актив — его чистую кровь сидхе и всю противоестественную красоту.
У Финбэра не было ничего, чтобы заключить сделку с Саир, кроме белоснежной красоты его сына. Быть принятой при Дворе, иметь любовника-сидхе с чистой кровью и даже возможно мужа, который стал для Саир ценой за жизнь Бабушки. Это была та же цена, за которую бабушка согласилась выйти замуж за Уара Жестокого несколько столетий назад. Выйти замуж и остаться в Благом Дворе — это невероятный шанс для существа наполовину человека и на вторую — брауни.
— Скажи нам, Баррис, или ты умрешь в одну из следующих ночей.
— Скажи им, — со страхом произнесла Саир. Она не знала подробности плана убийства Мистраля, она только знала о его существовании.
— Предатель вызовет его из ситхена, а на открытом пространстве стрелки используют холодное железо для убийства.
— Где это должно произойти? — спросил Шолто.
Баррис рассказал нам. Он признался во всем, а в это время несколько гвардейцев короля схватили Финбэра. Король действительно ушел, скрылся в безопасном месте. Финбэра удерживали не потому, что он пытался сделать против меня, а потому, что его действия могли быть расценены как начало войны против Двора Неблагих. Это было смертным преступлением в обоих дворах, и не нужно было дожидаться приказов короля или королевы, чтобы не вызвать войну. Я отлично понимала, что на реализацию такого плана Таранис давал свое согласие, хоть и не напрямую.
Кто избавит меня от этого опасного человека? — пусть это будет совершенно бесспорный случай, чтобы он мог дать клятву… Но Таранис был добычей для другого суда и другой ночи.
Я попыталась развернуть свою лошадь к дверям и поспешить на помощь Мистралю, но лошадь лишь закачала головой. Она нервно гарцевала на месте, но не разворачивалась.
— Мы сначала должны закончить с этим делом или мы так и застрянем здесь, — сказал Шолто.
Мне потребовалось мгновение, чтобы понять, затем я повернулась к Саир, все еще прижатую к стене и окруженную собаками. Можно ли их использовать как оружие? Возможно, они разорвали бы ее для меня, но не уверена, что хотела бы это видеть. Кроме того, это заняло бы больше времени, мы же нуждались в чем-то более быстром, чтобы успеть спасти Мистраля и для моего собственного душевного спокойствия.
Шолто протянул мне костяное копье. Оно из воздуха появлялось? Это была одна из регалий королевского сана Слуа, но оно было потеряно несколько столетий назад, задолго до того, как Шолто занял трон. Копье и костяной кинжал вернулись к нему вместе с дикой магией, которую мы вместе вызвали.
Я взяла копье.
Саир закричала:
— Нет, Мередит, нет!
Я поудобнее перехватила копье, чтобы замахнуться.
— Она умерла на моих руках, Саир.
Она обратилась к кому-то за моей спиной.
— Дедушка, помоги мне!
Я успела подумать — что он скажет?
— Дикую охоту невозможно остановить. У меня нет времени на слабаков.
Саир повернулась ко мне.
— Посмотри, какими мы стали благодаря ей, Мередит! Из-за нее нас никогда не примут наши собственные люди.
— Дикая охота вызвана моей местью, Богиня творит через меня, Консорт приходит ко мне в видениях; я — сидхе! — Я использовала обе руки, чтобы погрузить копье в ее грудь. Я почувствовала, как наконечник уперся в кость и надавила сильнее, чтобы проткнуть ее. Ее боли, крови и мяса было недостаточно, чтобы остановить оружие, чтобы заглушить мое горе.
Саир смотрела на меня, пока пыталась удержать руками проткнувшее ее копье. Смотрела так, словно не могла поверить случившемуся. Я смотрела в ее глаза, так похожие на глаза бабушки, и видела, что страх смениться замешательством. Кровь сочилась изо рта. Она пыталась заговорить, но так и не смогла ничего произнести. Ее руки упали. Жизнь стала уходить из глаз. Люди говорят, что когда люди умирают, то блекнет свет глаз, но это не так. Свет уходит из глаз, свет, который делает людей живыми и именно с его исчезновением они умирают.
Я выдернула копье, стараясь не нанести больше ущерба, но вытащить из ножен плоти и кости. Ее тело начало заваливаться и соскользнуло на пол.
Глядя на окровавленное копье, я пыталась хоть что-нибудь почувствовать. Вытерев копье о подол своего платья, я вернула его Шолто. Мне нужны были обе руки, чтобы продолжить путь на лошади.
Шолто забрал из моих рук копье, наклонился и нежно меня поцеловал. Его щупальца осторожно и мягко погладили мои руки, пытаясь успокоить меня. Рано было успокаиваться, впереди нас ждала работа, которую нужно было успеть выполнить до окончания ночи.
Я освободилась от мягкой заботы, предложенной Шолто и сказала:
— Едем.
— Спасти твоего Повелителя Грозы, — сказал он.
— Спасти будущее волшебного царства. — Я развернула кобылу и теперь она послушалась моей руки. Я ударила ее пятками и мы поскакали во вспышках зеленых огоньков. Наша сверкающая белым, как полная луна, кавалькада поглотила другие цвета тронного зала благих, казалось только мы отбрасывали серебряные и золотые отсветы. Мой дедушка приветствовал меня, когда я проезжала мимо него, но я не ответила ему. Для нас открылись украшенные драгоценными камнями двери.
Я прошептал, «Богиня, Консорт, помогите мне, помогите нам успеть».
Мы снова проехали мимо большого дуба, и снова был момент мгновенного волшебного перехода, но теперь без иллюзий — не было никакого летнего луга. Мы сказали по мраморным полам благого двора и вновь оказались вне ситхена. Нас окружала ночь.
Темноту перед нами разорвала молния не от неба до земли, а от земли и до неба. И я испуганно закричала:
— Мистраль!
И мы поскакали навстречу новому бою. Скакали по высокой траве, тянущейся к небу, мчались как ветер к моему Повелителю Грозы.
 
Дата: Пятница, 10.12.2010, 22:12 | Сообщение # 22

Скоро Жена
Группа: VIP
Сообщений: 2217
загрузка наград ...
Статус:
Глава 9

Вспышка молнии пробежала вдоль земли, освещая открывшуюся нам сцену. Это очень похоже на отдельные вспышки, в течение которых проходит какое движение — нет целостной картины, только отрывки.
Мистраль на коленях, одна рука протянута; полет стрел, с блистающими белым наконечниками. Тени среди деревьев. Чье-то движение по земле позади Мистраля.
Я следила за полетом стрел и видела, как они попали в Мистраля. Как он вздрогнул, все еще оставаясь на коленях. Вот он сгорбился и начал заваливаться на бок, только рука продолжала его поддерживать и не упасть на землю. Другой рукой он продолжал стрелять молниями, но они попадали далеко от деревьев, опаляя землю и не достигая нападавших.
Я почти распласталась на лошади. Он был одним из отцов моего ребенка. Я не могла потерять ни одного из отцов. Не могла.
Шолто, казалось, все понял, потому что крикнул мне:
— Мы за нападающими. Спеши к Громовержцу.
Я не стала спорить. В Мистраля стреляли стрелами из холодного металла. Его нужно было срочно спасать. В этот момент мне было не мести. Я хотела его спасти.
Мистраль завалился на бок и остался лежать на замерзшей траве. Ветер разметал его волосы, почти полностью скрывая под прядями плащ. Мистраль даже сейчас продолжал протягивать руку в сторону деревьев. Молнии вспыхивали уже почти рядом и когда они затухали, мои глаза слепли в наступавшей темноте.
Лошадь, продолжая движение к земле, не снижала скорости, и мне приходилось держаться за нее изо всех сил. Наконец, мы коснулись мерзлой земли и копыта кобылы загрохотали по ней. Придется оставаться на лошади, пока глаза не привыкнут к темноте и я не смогу рассмотреть место, где упал Мистраль.
Единственными цветными вспышками в этой непроглядной тьме мелькали мерцающие зеленым светом копыта моей лошади. Эти отсветы напоминали о зеленом смертельном огне Дойла. Я вспомнила, что оставила его раненным в больнице. Если он был сейчас в сознании, то должно быть вне себя от беспокойства… ладно, решим одну проблему за раз. У Дойла были доктора, а у Мистраля сейчас была только я. Я соскользнула с кобылы и ступила на заледеневшую траву босыми ногами. Ночь стала внезапно холодной. Кобыла, вырвавшись из моей руки, последовала за другими охотниками. И я вдруг поняла, что осталась одна. Я отомстила, Саир мертва, та магия, что была со мной этой ночью тоже утекала. Я все еще была далеко от Мистраля. А магия дикой охоты осталась с Шолто и его спутниками. Собаки лаяли далеко в лесу. Их свечение было видно среди деревьев, и еще были видны три фигуры, продолжавшие стрелять в сторону всадников. Шолто не такой щепетильный как я, возможно, он использует собак для травли.
Я упала на колени рядом с Мистралем, и там, куда попала его кровь, земля стала мягкой. Его лицо было скрыто локонами серых волос, не седых от старости, а серых, как штормовые облака. Его волосы на ощупь были теплыми, когда я отодвинула их в сторону, чтобы найти пульс на шее. У меня никогда не получалось прослушать пульс на запястье. Кроме того, магия дикой охоты покинула меня, и я начала дрожать от холода в тонком платье.
Сначала я испугалась, что опоздала, но затем почувствовала, как под пальцами бьется пульс. Он был жив. Пока не услышала пульса я боялась посмотреть насколько тяжело его ранили, как будто закрывалась от этого ужаса. Но теперь посмотреть было нужно. Я должна увидеть насколько тяжелы повреждения.
Его широкие плечи, его такое сильное тело было прошито стрелами. Я насчитала их пять, но странно, ни одна из них не попала в сердце. Может быть сверкающие молнии мешали прицеливаться? Может ли быть, что рука власти Мистраля была единственным оружием, которое и спасло ему жизнь? Если мы успеем оказать ему помощь вовремя, то может быть удастся избежать его смерти от кровопотери или от контакта с таким количеством холодного железа.
Дикая охота продолжала преследовать стрелявших и они были слишком далеко, а магия дикой охоты оставила. Спасение Мистраля значило для меня сейчас больше чьей-то смерти. Возможно именно поэтому в большинстве легенд о дикой охоте охотники были мужчинами. Женщины всегда были практичнее. Жизнь значит для нас больше, чем смерть.
Я стояла на коленях в траве, согретой пролитой Мистралем крови. Рядом я увидела воткнувшуюся в землю стрелу и вытащила ее, чтобы разглядеть. Древко было сделано из дерева, а значит не принесет вреда ситхе, но увидев наконечник, подтвердились мои худшие страхи. Это был не современный метал, а старинное холодное кованное железо, что было еще хуже.
Я коснулась наконечника, поскольку толика человеческой крови во мне позволяла без страха и ущерба для здоровья прикасаться к железу. Хотя меня, возможно, эти стрелы убили бы, а Мистралю они могли быть не так опасны, если бы не железо.
Даже если бы стрелы были обычными, все равно без помощи медиков я не рискнула бы их вытаскивать из Мистраля. Но железные наконечники были смертельны для него и с каждой минутой, что они оставались в его теле, они медленно, но верно убивали его. Если же я вытащу стрелы из Мистраля, то останутся открытые раны. Богиня, я не знала что делать. Какая же из меня королева, если я даже такую проблему не могу решить!
Я отложила вытащенную из земли стрелу около коленей и, уткнувшись лбом в плечо Мистраля, я начала молиться «Богиня помоги мне. Скажи, что мне сделать, чтобы спасти его?»
— Разве не трогательно? — произнес мужской голос.
Я вздернулась и увидела Онилвина, который стоял недалеко от нас. Он совсем недавно был моим стражем, но когда мы в последний раз покидали волшебную страну, он с нами не пошел. По общему мнению, он помог мне в борьбе с моим кузеном Келом, хотя когда-то подчинялся именно ему. Но он не захотел уезжать со мной. Он был приближенным Кела, и потому дорога к моей постели была для него закрыта.
— Проблема с волшебством дикой охоты состоит в том, — сказал он, — что это заставляет забыть о главном, например, что принцесса осталась без стражей. Я никогда не был настолько небрежен, принцесса Мередит.
Он низко поклонился, разведя полы плаща и позволяя тяжелым волнам его волос упасть вперед. В темноте было трудно разглядеть, но волосы были темно-зеленого цвета, и его глаза были тоже были травянисто-зеленые с золотыми искорками, пляшущими вокруг зрачка. Плечи и грудь были мощные, он выглядел скорее шкафом и был мощнее, чем остальные мои стражи, но несмотря на его красоту, моя постель была для него недоступна. Ну не нравился он мне, да и я ему тоже. Он хотел меня переспать со мной только потому, что это был единственный способ прекратить целибат. Да, и еще был шанс стать моим консортом. Онилвин был слишком честолюбив, чтобы забыть об этом.
— Я приветствую твое чувство долга, Онилвин. Свяжись с нашим двором, пусть пришлют целителей, и помоги перенести Мистраля куда-нибудь в более теплое место.
— Зачем бы мне это делать? — спросил он. Он высокомерно смотрел мне в глаза в своем теплом зимнем плаще, непослушный локон упал ему на щеку и холодный ветер заигрывал с ним, как с любовницей. Ветер гнал по небу облака и в лунном свете его лицо было ясно видно. Я смотрела на него и то что я увидела в нем, заставило мой пульс оказаться в горле.
Я дрожала и это было не только от холода. Я видела смерть в лице Онилвина, смерть и глубокое удовлетворение, почти счастье.
— Онилвин, я приказываю тебе. — Но мой голос выдал страх.
Он мягко рассмеялся.
— Не думаю. — Он отбросил полу тяжелого плаща, и его рука потянулась за мечом.
Я потянулась к траве за единственным оружием, которое у меня было — стрела. Тело Мистраля не давало мне возможность встать и защищаться. Но я должна была упредить удар Онилвина. Это был один из тех моментов, когда время, кажется, застывает.
Я ударила его левой рукой и он отбил ее почти мягко. Он с удивлением смотрел на мою правую руку, которой нанесла удар стрелой снизу вверх. Я чувствовала, как стрела вошла в тело Онилвина. Я затолкнула стрелу еще глубже и он отбежал далеко от меня. Стрела осталась у него в ноге, я загнала ее достаточно глубоко, чтобы она там застряла.
Я сделала все, чтобы не оглядываться на дикую охоту. Крики мужчин были далеко и затихали в дали. Они были далеко на другой стороне поля и о расстоянии было трудно судить на глаз. Вещи могут казаться несколько ближе, чем они есть на самом деле. Я не могла оглянуться и позвать на помощь.
Онилвин выдернул стрелу из своей ноги.
— Ну, зови на помощь.
— Ты давал клятву защищать меня, Онилвин. Ты хочешь нарушить клятву?
Он бросил стрелу на землю и опять потянулся за мечом.
— Даже если ты вызовешь охоту, они не успеют добираться сюда вовремя, чтобы спасти тебя.
Но я решилась произнести эти слова:
— Я называю тебя клятвопреступником, Онилвин. Я называю тебя предателем, и я вызываю дикую охоту.
Я услышала ржание лошадей и крики других бесформенных существ дикой охоты. Они возможно разворачивались, они возможно спешили и Шолто привел бы их, но Онилвин уже шел ко мне с мечом в руке. Будет слишком поздно, если я не буду сопротивляться.
Единственная магия, которая была у меня и которая работала на расстоянии пришла ко мне болью. Я не знала, как это может отразиться на младенцах, но если умру я, то и они умрут вместе со мной.
Я вызвала свою руку крови. Это не походило на проявления других рук власти — не было никакого столба света или энергии, не было огня или сияния. Я просто вызвала магию в левую руку, как будто открылась какая-то невидимая дверь.
Я вызвала свою магия и попросила Богиню спасти нас. Кровь в моих венах закипела, как-будто мне залили раскаленный металл. Боль была настолько сильной, что казалось она расплавит мою кожу и выльется из меня. Но я узнала, что надо делать с этой болью.
Я закричала и протянула свою руку в сторону идущего Онилвина. Он был сидхе и он почувствовал волну магии, но он продолжал бежать и в нем горело желание убить меня прежде, чем вернется дикая охота.
Я вытолкнула эту боль в сторону Онилвина. Он на мгновение заколебался, но затем опять стал приближаться. И тогда я завопила: «Кровь!»
Открылась рана, которую я нанесла ему стрелой. Его кожа расползалась и кровь начала течь все быстрее и быстрее. Эта рана была слишком далеко от бедренной артерии, но моя рука крови могла увеличить эту рану. Был шанс, что я настолько расширю рану, что открою артерию.
Онилвин заколебался, пытаясь зажать рукой рану, опустил меч. Он смотрел мимо меня в небо, и я знала, что он там видел. Я приложила все силы, чтобы не оглянуться, Руку крови нужно было направлять, видеть цель, я хотела, чтобы Онилвин истекал кровью, только это.
Он поднял руку, кровь на которой блестела в лунном свете. Он смотрел на меня с глубокой ненавистью, тогда он снова поднял свой меч и побежал ко мне, воинственно крича.
Я опять закричала: «Кровь, теки!»
Охота возвращалась, но человек с мечом был ближе. Единственный вопрос, который меня сейчас волновал — успею ли заставить его потерять кровь до смерти, пока он пересекает разделяющее нас пространство.
 
Дата: Пятница, 10.12.2010, 22:12 | Сообщение # 23

Скоро Жена
Группа: VIP
Сообщений: 2217
загрузка наград ...
Статус:
Глава 10

Направив свою руку крови на него, я кричала. Кричала, требуя крови, вдвигая свою силу в рану, почти разрывая ее. Онилвин споткнулся, но прихрамывая продолжал приближаться. Я молилась Богине и Консорту, молилась дать мне силу, спасти меня и младенцев.
И тут Онилвин упал на колени, попытался встать, но раненная нога подвела и он опять упал. Упал на четвереньки в замерзшую траву, его кровь окрашвала травинки в темный цвет.
Он полз ко мне, таща за собой раненную ногу, как сломанный хвост, при этом держа в одной руке свой меч. Его взгляд был непримирим, глаза горели ненавистью.
Что же такого я сделала ему, что он так меня ненавидит? Но нужно сосредоточится на на кровотечении, убить его раньше, чем он добертся до меня и моих будущих детей.
Все моим эмоции были направлены на мою руку, сил на страх у меня уже не было. Я сосредоточилась только на одной мысли — он должен умереть. Можно претвориться, что можно было бы обойтись только раной. Но сейчас мне этого недостаточно, мне нужна была именно смерть. Мне нужна была смерть Онилвина.
Он был так близко от меня, что даже в неясном лунном свете можно было рассмотреть пот на лбу. Продолжая держать руку вытянутой, я опять закричала:
— Умри! Умри!
Онилвин попытался встать на колени, закачался как тонкое дерево на сильном ветру, но удержался. Он возвышался над замершим телом Мистраля. И поднял меч.
Я отползла от блеска этого металла, все еще продолжая держать вытянутой руку власти. Наконец он упал, уронив меч на землю. Он, казалось, даже не понял, что добрался до меня. Он опять попробовал поднять меч.
Поднявшись на ноги, я все еще продолжала протягивать к нему руку, все еще продолжала его убивать.
Онилвин нахмурившись смотрел в землю. Он опирался на тело Мистраля одной рукой, а другой оперся на меч, воткнувшийся в землю.
Он хмурился, пытаясь сосредоточить взгляд на мне.
— Кел сказал, что ты слаба.
— Умри, Онилвин. Умри или следуй данной мне клятве.
Меч выпал из его пальцев.
— Если ты можешь менять, но ты можешь и спасти меня.
— Если бы ты мог, то убил бы и меня и моих будущих детей. Почему я должна тебя спасать?
— Из жалости, — сказал он. Его глаза никак не могли сосредоточится на мне. Казалось он видит что-то позади меня.
Я почувствовала запах роз и услышала слова, которые я произносила, но это были не мои слова.
— Я — темная богиня. Я — разрушитель миров. Я — свет луны, когда уходит дневной свет. Я бы снизошла к тебе, Онилвин, светом, весной и жизнью, но ты зовешь только зиму, а зима не знает жалости.
— Ты ждешь ребенка, — сказал он. — Ты полна жизни.
Я коснулась своего живота правой рукой, так и продолжая указывать на него правой.
— Богиня — это всегда жизнь. Но жизни не бывает без смерти, без темноты не бывает света, нет страданий без надежды. Я — Богиня, я — создание и разрушение. Я — колыбель жизни и конец мира. Ты хотел убить меня, Лорд Рощи, но не смог.
Он смотрел на меня рассредоточенными глазами. Протянул ко мне руку, но не с магией, а так, как будто он хотел дотронуться до меня, или пытался коснуться чего-то. Не уверена, что он хотел коснулся именно меня, но возможно Богини.
— Прости меня, — прошептал он.
— Я — лицо богини, которую ты позвал этой ночью, Лорд Рощи. Ты видишь в этом лице прощение?
— Нет. — Он упал частично на Мистраля, частично на землю. Вздрогнув, он глубоко вздохнул. Онилвин, Бог Рощи, умрет как и жил — окруженный врагами.

 
Дата: Пятница, 10.12.2010, 22:13 | Сообщение # 24

Скоро Жена
Группа: VIP
Сообщений: 2217
загрузка наград ...
Статус:
Глава 11

Я видела свет, излучаемый охотой, как будто позади меня взошла еще одна луна, затем почувствовала их приближение, но боялась отвести глаза от упавшего лорда-сидхе. Онилвин был без сознания, возможно даже умер, но пока я в этом не уверюсь, то не решусь повернуться и дать ему еще один шанс убить меня.
Лошади и слуа приближались. Я услышала как кто-то бежит, и около меня оказался Шолто. Он передвинул меня себе за спину и я оказалась между ним и остановившейся дикой охотой. Костяные копье и кинжал Шолто держал в руках.
Я прижалась к его спине, чувствуя тепло и силу через одежду. Он, как и я, одевался явно для холода. Магия заставляет забыть о практичность, и когда она отступает, опять начинаешь понимать, что смертен. Ох, думаю, только я смертна. Некоторые из сидхе никогда не чувствовали холода.
— Тебе больно? — он спросил.
— Нет, замерзла только. — Произнеся это, я начала дрожать. Я вжалась в его спину сильнее, крепко обняв за талию. Его щупальца нежно и осторожно гладили мои руки. Они трогали меня также, как он делал бы это руками, если бы они не были заняты оружием. Но у Шолто были достаточно других «рук», чтобы держать и меня и оружие. Было время, когда эти дополнительные органы пугали меня, я не была уверена тогда, что смогла бы вытерпеть их прикосновения, но теперь такие мелочи казались далекими. Щупальца были теплыми, как будто кровь в них близко к коже. Они обняли меня, нежно и плотно, обернулись вокруг меня, как могут это сделать только бескостные щупальца. Сегодня вечером это не было противным, было просто уютно.
Йоланд обогнул нас, держа в руке меч, и встал перед Шолто. Его не было видно за широкой спиной моего спутника, но голос его был слышен хорошо.
— У стража с зелеными волосами прослушивается слабый пульс.
— А что с Мистралем? — спросил Шолто.
— Мистралю нужен целитель, — сказала я, все еще находясь в теплый объятиях цупалец Шолто, тесно прижавшись к его спине.
— Что делать с Онилвином? — спросил Шолто. Я так тесно прижималась к его спине, что его голос вибрировал под моей щекой.
Я думала о ненависти во взгляде Онилвина, когда он смотрел на меня. Он хотел моей смерти и спасение его жизни не изменит этого. Он счел бы это слабостью.
— Он должен умереть.
Шолто был шокирован моим ответом, даже щупальца ослабили свои объятия.
— Сначала мы должны спросить королеву, Мередит.
— У слуа есть целители? — Спросила я.
— Да.
— Тогда возьми Мистраля и меня к себе ситхен. Я смертельно замерзла, а из него нужно вытащить металл.
— Лучше поедем к Благому Двору, — сказал Иоллэнд.
Я рассмеялась и этот звук был не из приятных.
— Я не появилась бы там без дикой охоты.
— Тогда Двор Неблагих, — сказал Шолто.
— Мужчины, которых Вы убили, были неблагими, не так ли?
— Да, — сказал он.
— Тогда это не безопасно. Шолто, едем к Вам.
— Сидхе более хрупки чем слуа. Не уверен, что наши целители могут помочь Мистралю.
— Нужно освободить его от металла и ему нужно тепло. Нельзя терять время, ни его, ни наше. Убейте Онилвина. Если мы все еще будем живы, когда эта ночь закончится, тогда и встретимся с королевой.
— Вы не можете убить одного из сидхе, — сказал Терлок.
— У меня много врагов и совсем немного друзей. Первым я должна доказать, что пойти против меня — смерть, а вторым, что я достаточно сильна, чтобы решить эту проблему здесь и сейчас. — Я опять прижалась к Шолто и сказала правду. — Я видела и свою смерть и смерть моих будущих детей в глазах Онилвина. Если я сохраню ему жизнь, то он сочтет это слабостью, а не милосердием. Я не хочу тратить время на его ненависть, окажись он за моей спиной. Я беременна близнецами. Вы рискнули бы первыми королевскими младенцами, из-а своей щепетильности?
— Это не щепетильность, моя леди, — сказал Терлок.
— Принцесса, — Шолто сказала. — Она — Принцесса Мередит.
— Прекрасно. Принцесса Мередит, это не щепетильность, но больно думать о потере другого лорда сидхе. Нас осталось слишком мало, принцесса. Драгоценны все, даже неблагие и полукровки, ставшие неблагими, потому что когда-то они тоже принадлежали золотому двору.
— Я знаю, что многие из наших лордов и леди были когда-то благими, лорд Терлок. Но это не изменит судьбу Онилвина.
— Вы еще не моя королева, и я не буду этого делать, — сказал он.
Шолто начал говорить, но я сжала его, и он понял намек, позволив мне сказать самой.
— Я бы подумала о факте, лорд Терлок, что я одна сразила лорда сидхе без оружия.
— Это угроза? — спросил он.
— Это правда, — сказала я. Пусть думает, что хочет.
— Выполняйте ее приказ — сказал Шолто. — Вы все еще часть охоты, и я все еще охотник.
— Только до рассвета, — сказал Терлок.
— Мы будем на рассвете свободны, но вот освободитесь ли Вы от охоты или Вам суждено навсегда с ней остаться, еще неизвестно, — сказала я.
— Что? — он сказал.
— Она права, — сказал лорд Дейси, — мы атаковали охоту. В наказание мы можем остаться с ней навсегда.
— Только охотник может освободить вас, — сказал Шолто, — Вы будете хорошим солдатом, Терлок. — Его голос был холодным и уверенным. Только я была достаточно близко от него, чтобы почувствовать его ускорившийся пульс. Оне был не уверен в своих словах или не уверен, что сидхе выполнят приказ? Или он был согласен с другими мужчинами, что нужно сохранить жизнь Онилвину? Перспектива остаться навсегда с охотой может заставить их вступить с нами в бой. Магия охоты исчезала, я чувствовала это, а на рассвете она исчезнет совсем. И мы остались бы один на один в преддверии нового боя.
Нам нужны были союзники, а не враги. Жизнь Мистраля утекала каплями его крови. Нельзя потерять его только из-за того, что мы спорим.
Я начала отстраняться от Шолто. Он на секунду придержал меня, а потом позволил отойти. Щупальца отпускали меня неохотно, скользя по моим рукам как кончики пальцев.
Сразу стало холодно. Магия Шолто, его тепло не позволяли мне почувствовать этот холод. Я шла по замерзшей земле и три сидхе внимательно и осторожно наблюдали за мной, как будто боялись меня. Я не привыкла видеть такие взгляды у благородных сидхе. Не уверена, что они понравились мне, но знала, что именно так они и должны сейчас меня воспринимать. Люди только следуют за вами по двум причинам, из-за любви и из-за страха. Деньги ничего не значили в волшебной стране. Я предпочитала любовь, но сегодня мои враги доказали, что она далеко не всегда спасает от заговоров. Когда любовь и страсть перестают работать, остаются страх и жестокость.

 
Дата: Пятница, 10.12.2010, 22:14 | Сообщение # 25

Скоро Жена
Группа: VIP
Сообщений: 2217
загрузка наград ...
Статус:
Я положила руку на все еще едва различимый живот, но все же услышала биение их сердечек, почувствовала их движение. Они были во мне и я должна была их защитить. Глупо было полагать, что как только я окажусь беременной, сидхе оценят эту новую жизнь, не меня, но это дитя. Теперь я понимала, что ошибалась, понимала, что теперь я не могу позволить себе быть мягкой. Говорят, что беременность делает женщин более мягкими, более нежными, но в этот момент я поняла, почему у большинства религий есть богини, которые одновременно являются и создателями и разрушителями. Я лишь недавно беременна и уже делаю то, что однажды заставит меня заколебаться. Но время для колебаний прошло.
Йоланд перевернул и положил на спину Онилвина. Я подняла лежащий на земле меч Онилвина.
— Это — холодное железо, лорды сидхе. Он собирался воткнуть его в меня. Я верну ему его меч.
Я подняла двуручный меч над головой, моля Богиню защищать меня и моих детей. Дать мне сил защитить отцов моих детей и людей, которых я люблю. Я молилась и опускала вниз лезвие. Пронзая его грудь, я надавила сильнее, направляя лезвие к сердцу.
Я встала с кровью на руках, оружии, моем белом платье.
— Скажите другим лордам и леди, что я беременна. Я изменилась, родилась заново и теперь любые угрозы моим детям или моим королям будут встречены с предельной серьезностью.
Я посмотрела на них и протянула свои кровавые руки. Моя кожа начала светиться через кровь. Сила пылала во мне и мне стало тепло. Аромат роз заполнил воздух, и лепестки начали падать от неба как розовый дождь.
Золотая чаша появилась в воздухе передо мной. Чаша, которая была потеряна Двором Благих за столетия до моего рождения, появилась передо мной. Она предназначалась мне, а копье и кинжал были для Шолто. Эти реликвии появлялись и исчезали по прихоти Богини и Консорта. Чаша поплыла в мои окровавленные руки, и это была яркая, обжигающая магия. Кровь и смерть сейчас лишь были предвестниками новой жизни.
Лепестки заполнили чашу. Я встала на колени около Мистраля и опустила свои пальцы в лепестки, но когда я отняла их от чаши, то с них капала жидкость, пахнущая вином. Я коснулась мокрыми пальцами губ Мистраля и он застонал.
— Выньте из него стрелы, — приказала я.
Йоланд, темноволосый лорд, встал на колени и повиновался. Терлок пробормотал:
— Это не может быть та чаша.
— Не доверяете глазам своим, так доверяйте своей плоти — сказал лорд Дейси. — Разве ты не чувствуешь ее магию?
Дейси присоединился к Йоланду. Мистраль стонал, когда из него выдергивали стрелы. Его руки бились в конвульсиях из-за боли, но по крайней мере он был все еще без сознания. Когда стрелы вытащили, я пролила на каждую рану немного вина из чаши. Раны затягивались, но заживали полностью, поскольку были нанесены холодным железом, но даже сейчас они выглядели как после нескольких дней исцеления. Два лорда сидхе стояли на коленях на ледяной земли и смотрели на работу магии чаши. После того, как я коснулась каждой раны Мистраля, я повернулась к стоящим на коленях лордам. Шолто лишь наблюдал за мной, поскольку чаша была моей магией, а не его.
Я предложила чашу с цветочными лепестками лордам, и каждый отпил из нее. Их губы отрывались от чаши и у каждого оставалась на губах влага, только разного цвета. У одного это было пиво, у другого эль. Терлок тоже встал на колени, по его лицу бежали слезы.
— Да спасет нас Богиня.
Я позволила испить и ему, и его сладкий аромат мне был неизвестен.
Лепестки начали прорастать в маленькие лозы розы и они росли в зимнем холоде. Мы стояли на коленях, окруженные магией чаши, прорастающими деревцами, столь же зелеными и реальными, как в любой летний день. Начал падать снег.
— Возвращайтесь к сидхе и передайте им, что магия возвращается.
Лорд Йоланд сказал,
— Ваше желание будет выполнено, моя богиня.
— Да будет так, — ответила я.
Тонкая виноградная лоза обернулась вокруг одного из его запястий. Он вздрогнул, и я знала, что это шипы впились в его руку, лоза стала татуировкой на его запястье, столь же прекрасного и тонкого как сам усик лозы. Иолланд уставился на метку, вытирая кровь, которая все еще была на его белой коже.
— Король не обрадуется, — сказал Терлок.
— У меня есть метка власти одного из членов королевской семьи, — сказал Иоллэнд. — Терлок, разве Вы не понимаете, что это значит?
— Это значит, что король убьет ее.
— Он думает, что я ношу его детей, — сказал я. — Он захочет видеть меня живой.
— Как это?
Я держал чашу выше головы и не силилась ее удержать. Чаша слегка покачалась в моих руках, а потом исчезла в запахе роз и цветов.
— Магия, — сказал я.
— Чашу ушла? — спросил Дейси со страхом в голосе.
— Нет, — ответила я. И одновременно со мной лорд Йоланд сказал:
— Нет, но она вернется только к тому, к кому пожелает. Она выбрала Мередит, и устраивает меня, Дейси. — Он коснулся своей новой татуировки. — Я принадлежу Вам, как только Вы будете нуждаться во мне. Позовите и я отвечу.
— Теперь у тебя не будет выбора, кроме как ответить, — сказал Терлок.
— Позор, что ты не попросил отметить тебя, — сказал Иоллэнд.
— Я хочу жить, — сказал Терлок.
— А я хочу служить, — сказал Иоллэнд.
— Пойдите и расскажите об увиденном вами. Пришло время прекращать скрываться. Богиня вернулась к нам, и ее власть по прежнему с нами, — сказал Йоланд.
— Они не поверят нам, — сказал Дейси.
— Они поверят этому. — Йоланд показал на свою татуировку.
— Король убьет тебя, — сказал Дэки.
— Если он попробует, то тогда я буду постучусь к неблагим и присоединюсь к Королю Шолто и его королеве, — сказал Йоланд.
— Вы поехали бы к слуа?.
— О, да.
Шолто поднял Мистраля на руки.
— Рассвет приближается. Возвращайтесь ко дворам и расскажите о благодати Богиня. Мы попробуем спасти Мистраля.
Я положила свою руку на оголенную руку Шолто, а другую — на ногу Мистраля. Чаша помогла излечить его раны, но холодное железо продолжало отравлять его.
Шолто повторил мои мысли, наклонившись ко мне, и прошептал:
— Ты с чашей сотворили чудо и остановили его кровь. Но действие холодного металла продолжается, Мередит.
— Мы должны поручить его твоим целителям, — сказала я.
— Я могу вернуться в свое королевство почти немедленно, но я не знаю достаточно ли ты сильна для того способа, которым я сделала бы это.
Я чувствовала жизнь Мистраля под своей рукой, и даже будучи без сознания, в нем ощущалась сила.
— Спаси его, Шолто.
— Я — Король Слуа, Властелин Всего, Что Проходит Между, Властитель Теней. Часть дикой охоты не выбрала свою форму. Я могу использовать это, чтобы просто вернуться в холм слуа.
— Сделай это, — сказал я.
— Ты больше не часть магии охоты, Мередит.
Я оглянулась назад, где на поле оставалась охота. Благие на получивших от охоты лошадях выдвинулись в сторону своего Двора. Наших с Шолто лошадей нигде видно не было. Оставшиеся слуа дикой охоты все еще были здесь. Они были светящиеся белым и яркими, как будто полная луна превратилась в щупальца, тела, глаза, конечности и части тел, которые так и не сформировались, но глаза могли их видеть хотя умом принять их формы было невозможно. Мне сказали, что смотреть на них нельзя — это взорвет мой ум. Я еще помнила свой ужас от увиденного несколько недель назад. Теперь я смотрела на них и знала, просто знала, что я помогла сформировать то, что теперь видела перед собой. Это был сырой материал хаоса и это было начало всех вещей. Я знала, что могла бы приказать и эта сырая магия стала бы известными существами волшебного царства. Власть Богини все еще была со мной, и с этой магией я не боялась.
 
Дата: Пятница, 10.12.2010, 22:14 | Сообщение # 26

Скоро Жена
Группа: VIP
Сообщений: 2217
загрузка наград ...
Статус:
— Не вижу ничего, что стоило бы бояться. Перенесите нас и знайте, что Богиня все еще со мной и она нам поможет.
— Пока ты защищена, я буду рад сделать все, что угодно, что бы ни случилось, — сказал он. Затем они издал звук и это была не речь, но я услышала приказ, услышала не ушами, а телом, как будто моя кожа вибрировала волшебной мелодией.
Светящиеся остатки дикой охоты текли вокруг нас. Это походило на плоть, бегущую как вода, но даже это сравнение было не точным. Не было слов, не было ничего похожего в человеческом опыте, что походило бы на обтекающую нас сырую магию, сырые формы. Мой отец позаботился, чтобы я хорошо знала основные религии человеческого мира. Я не забыла, что было написано в Библии о сотворении мира. Казалось в порядке вещей, что Бог сказал «будет жираф» и появился жираф таким, каким мы его знаем. Но, стоя посреди этого сырого хаоса, я знала, что сотворение походило скорее на рождение — грязное и никогда именно то, что ожидается.
Внезапно до меня дотронулось щупальце и запылало ярче, чем когда я сотворила белую лошадь. Часть этого существа походило на руку и я взяла протянутое. Я смотрела в его глаза и почувствовала, что это бесформенное существо спросило: «Кем я буду?»
Что бы вы сделали, если бы какое-то существо спросило, каким оно должно быть? Что бы пришло первым на ум? Если бы у меня было время подумать, но времени не было. Это было моментом сотворения и боги не должны сомневаться. Я была чашей Богини, но и достаточно самой собой, чтобы знать, что я никогда не буду богиней. Для этого у меня было слишком много сомнений.
Щупальце в моей руке стало когтем. Глаза, в которые я смотрела оказались на чем-то, напоминающем голову ястреба, белого сверкающего, но при этом слишком похож на рептилию, чтобы быть птицей и все же… Коготь порезал мне руку, и из раны закапала красная как рубины кровь. Капли крови попадали в обтекающий нас хаос, и там, где они касались его возникали формы. Все самое старое волшебство сводится к крови или к земле. У меня не было земли, которую я могла бы предложить, поскольку нас окружал вихрь плоти, костей и магии, но у меня была моя кровь.
Я поблагодарила… дракона за то, что она напоминал мне, для чего нужна кровь. Волшебные формы приобрели очертания — некоторые из них существовали в волшебном царстве прежде, но некоторые были новыми. Некоторые когда-либо существовали только в книгах и в сказках, но я частично была человеком и училась в человеческой школе. Я никогда не видела существ из легенд, а значит не могла сказать, какими именно они были. Но было так, будто мое воображение послужило основой для появления определенных существ. Некоторые из них были красивы, некоторые были ужасающими. Никогда не буду жалеть, что мало участвовала в марафонах фильмов ужасов, которые устраивали мои друзья в колледже, потому что некоторые из ужасов появились и здесь. Но некоторые из самых темных форм позволили увидеть их глаза, заполненные состраданием прежде, чем они потекли дальше в ночь. У некоторых из появившихся душераздирающе красивых форм были безжалостные глаза, как глаза тигра, что и Вы понимаете, что это существо никогда не было ручным, а Вы — только пища.
Затем с последними яркими остатками дикого волшебства мы появились в холмах слуа, которые приготовились бороться с нами.
Шолто закричал:
— Нам нужен целитель!
Большинство слуа заколебались, уставившись на нас так, как будто они оглохли и онемели. Ночные летуны оторвались от потолка и спланировали вниз, направляясь к одному из темных туннелей. Я надеялась, что они полетели выполнять указание короля, но остальная часть слуа все еще казались неуверенным в том, что им нужно делать.
Вокруг нас сидящее кольцо дикой охоты опустилось на колени, ну… если бы были ноги, чтобы встать на колени. Я знала, что именно это они хотели сделать. Они ждали распоряжений. Решений, которые определили бы, каким им стать.
Я поняла, что мы были в огромном тронном зале. В центре был установлен трон из костей и шелка. Это был пиршественный зал и зал для приемов. Тронные залы часто использовались как пиршественные во многих ситхенах волшебной страны.
Я обратилась к собравшимся здесь слуа:
— Это — сырая магия, и она ждет, чтобы ей дали форму. Приблизтесь и коснитесь их, и они станут тем, в чем вы нуждаетесь, или чего вы хотите.
Высокая закутанная фигура сказала:
— Сырая магия формируется только от контакта с сидхе.
— Когда-то сырая магия была для всей волшебной страны, а не только для сидхе. Некоторые из вас помнят то время.
Ночной летун, цеплявшийся за стену, шипя проговорил:
— Ты не достаточно стара, чтобы помнить то, о чем сказала.
Шолто вмешался:
— Богиня говорит через нее, Девиль. — И имя подсказало мне, что нашим собеседником была женщина-ночной летун, хотя по внешности определить этого было нельзя.
Все еще стоящий на коленях светящийся круг начинал исчезать.
— Вы теряете шанс показать сидхе, что самое старое волшебство признает руку слуа? — Спросила я. — Ну же, коснитесь этого прежде, чем оно исчезнет. Призовите то, что вы потеряли. Этой ночью я была темной Богиней. — Я подняла свою все еще истекающую кровью руку. — Дикая магия испробовало мою кровь. Она сияет белым светом, но не он ли делает свет луны, что сияет в ваших ночных небесах?
Кто-то вышел вперед. Это был Гетхин в яркой гавайской рубашке и шортах, хотя и без привычной для него бейсболки, его длинные как у осла уши были опущены по сторонам лица. Он улыбнулся мне, показывая, что его похожее на человеческое лицо, было полно острых зубов. Он был одним из тех, кто приехал в Лос-Анджелес, когда Шолто искал меня впервые. Он не был одним из самых сильных слуа, но он был смел, а мы нуждались сегодня в смелости.
Он дотронулся рукой до одной из сверкающих созданий, и это было так, как будто черную тушь вылили в белую воду. Черный цвет смешался с ярким светом и существо начало изменяться. Свет и темнота смешивались, и мгновение ничего не было видно — как будто существо окутала туманная завеса. Когда она спала, то на ее месте оказался маленький черный пони.
Гетхин восхищено засмеялся. Он обнял гибкую шею пони и прижался к нему со счастливой улыбкой. Счастливый ржание пони открыло его зубы, столь же острые как у Гетхина, но крупнее его зубов. Пони скосило глаза ко мне и стало видно, что они красные.
— Келпи, — прошептала я.
Гетхин услышал меня и с улыбкой сказал:
— Нет, принцесса, это Ичь-Ушкья. Это — водяной конь Шотландских гор и вероятно, самый свирепый и опасный из всех водяных коней. — Он снова обнял пони, как будто он снова обнимал давно потерянное домашнее животное.
Тогда другие слуа выступили вперед, протягивая нетерпеливые руки. Появились мохнатые коричневые твари, которые были не совсем лошадьми, но и чем-то еще. Они выглядели незавершенными, но слуа кричали от удовольствия при их появлении. Появился огромный черный боров с щупальцами с обеих сторон морды. Появились огромные черные собаки с жестокими глазами, которые были слишком большими для их морд, как собаки из старой истории Ганса Христиана Андерсена. Их огромные круглые глаза пылали красным светом, их рты были широки и, казалось, неспособными закрыться, поэтому их языки высовывались сквозь острых зубов.
Огромное щупальце шириной с человека свесилось с потолка. Я проследила по нему до существа, покрывающего почти весь потолок. Я видела большие щупальца в больнице в Лос-Анджелесе, но я никогда не видела таких огромных щупалец. Теперь я пристально разглядывала это существо. Оно заполняло всю среднюю часть гигантского потолка. Не понятно, как оно цеплялось за поверхность, например, ночные летуны цеплялись щупальцами. У этого же существа щупальца были направлены наружу и свисали как живые мясистые сталактиты. Два огромных глаза пристально глядели вниз на нас, и, глядя в его глаза, я подумала: «Он похож на невероятно огромного осьминога», но ни один осьминог никогда не был таким огромным, таким страшным.
Это длинное щупальце коснулось последних светящихся клочков волшебства и внезапно появилась копия этого существа размером с человека. Все другими существа, сформировавшиеся из сырой магии, были животные — собаки, лошади, свиньи. Но это явно было уменьшенной копией того существа, что цеплялось за потолок.
Щупальца на потолке издали довольный звук, который эхом прокатился по залу, заставив некоторых вздрогнуть, но большинство улыбались. Огромное щупальце подняло свою меньшую копию и прижало к потолку. Эти существа с щупальцами, названия которых я не знала, издавали тихие счастливые звуки.
Шолто повернул ко мне заплаканное лицо:
— Она была одинокой так долго. Богиня действительно все еще любит нас.
Я обняла его рукой, не отпуская Мистраля.
— Богиня любит всех нас, Шолто.
— Королева была лицом Богини так долго, Мередит, а она никого не любила.
Про себя я подумала: «Она любит Кела, своего сына», но вслух сказала только:
— Я люблю.
Он нежно поцеловал меня в лоб..
— Я забыл каково это, быть любимым.
Я сделала единственную вещь, которую могла — поднялась на цыпочки и поцеловала его.
— Я напомню тебе. — Я постаралась показать лицом то, о чем сказала, но часть меня задавалась вопросом, где целитель?
Я собиралась стать королевой, а это означало, что ни один человек не был столь дорог мне, как все они. Я была счастлива, что счастлив был Шолто, и еще счастливее, что были счастливы его люди, но я хотела, чтобы и Мистраль был жив. Где же был целитель, пока творилось волшебство Богини?
Ночные летуны показались из дальнего туннеля.
— Целитель с ними, — сказал Шолто, как будто прочитал сомнения на моем лице. За его счастьем проглядывала печаль. Он знал, что никогда не будет только моим. Я буду королевой и моя преданность должна быть разделена между всеми моими людьми.
 
Дата: Пятница, 10.12.2010, 22:15 | Сообщение # 27

Скоро Жена
Группа: VIP
Сообщений: 2217
загрузка наград ...
Статус:
Глава 12

Я ожидала увидеть одного из слуа или ночного летуна, но это был человек. Он выглядел человеком, хотя и был горбат. Он был красив, с короткими каштановыми волосами и улыбчивым лицом. В руках он держал черный саквояж.
Я удивленно посмотрела на Шолто, и он сказал:
— Он человек, но слишком долго прожил у нас, чтобы вернуться к людям.
Люди могли жить в волшебной стране и не стареть, но если они вернуться, то все утекшие годы обрушатся на них в одно мгновение. Если же Вы решили остаться в волшебной стране хоть на какое-то время, то вряд ли Вы могли бы возвратиться и остаться человеком как прежде.
— Он был доктором прежде, чем приехал к нам, но и в волшебной стране он учился долго. Он вылечит твоего Громовержца.
Я поняла, что все еще продолжаю касаться Мистраля через одежду. По его лицу было понятно, что ему плохо. Обычно белая кожа была почти такой же серой, как и волосы. Некоторые из сидхе могли бы гламором добиться того же эффекта, но не в этом случае.
Богиня отвлекла меня магией, чтобы позволить мне потерять одного из моих королей? Конечно нет.
Заговорил целитель:
— Король Шолто и Принцесса Мередит, имею честь служить. — Это была просто вежливость. Его карие глаза все это время смотрели на пациента. Мне это понравилось. Слушая пульс Мистраля, его широкое лицо было очень серьезно, а у глаз собрались задумчивые морщинки.
Он коснулся одной из частично излеченных ран.
— Мой король, какая-то магия излечила его раны, но он все еще очень болен. Чем нанесли эти раны?
— В него стреляли холодным железом, — ответил Шолто.
Целитель сжал губы, и провел руками над Мистралем.
— Давайте найдем комнату, где я смогу его лучше осмотреть.
— Тогда идемте в мои покои, — сказал Шолто.
На мгновение целитель пораженно застыл, а потом сказал:
— Как пожелает король. — И направился назад к туннелю, из которого появился.
— Мередит, следуй за целителем. — Сказал Шолто.
Я начала было возражать, что хотела бы смотреть за тем, как лечат Мистраля, но что-то в выражении лица Шолто заставило меня просто кивнуть. Я последовала за доктором и оглянулась только для того, чтобы увидеть как Шолто несет на руках Мистраля.
Шолто был прав. Не было никакой гарантии, что среди слуа у меня не было врагов. Мы думали, что здесь я была в большей безопасности, но и здесь, возможно, были желающие меня убить. Просто у последних были другие причины. Ведьмы, которые когда-то были личной охраной Шолто, попытались убить меня из ревности. Они были больше, чем просто телохранители, как были мои стражи, и ведьмы думали, что Шолто забудет их, как только он попробует плоти сидхе. Но ведьмы теперь были мертвы. Двоих убила я обороняясь. Последнюю убил собственноручно Шолто, чтобы спасти меня. Были еще среди его двора те, кто боялся, что переспав со мной, Шолто станет полноценным сидхе и не будет уже слуа и их королем. Или то, что моя магия превратила бы их в бледную версию Благих. Этого же боялась и моя тетя Андаис, Королева Воздуха и Тьмы.
Итак, я шла между целителем и Шолто. Несмотря на угрозу жизни Мистраля, моя безопасность была превыше всего. Так будет всегда? Теперь мне нигде не будет безопасно — ни внутри, ни вне волшебной страны?
Я молилась Богине о нашей безопасности, о власти, о Мистрале. Вокруг нас разлился аромат роз и трав — тимьян, мята, базилик, как будто мы шли по цветущему лугу, а не по каменному полу, который был у нас под ногами. В отличие от холмов других дворов холм слуа фактически был пещерой из камня и скорее выточен водой, нежели высечен вручную.
— Я чувствую запах трав и роз, — сказал Шолто позади меня.
— Я тоже, — ответила я.
Коридор расширился и мы оказались перед двумя фигурами, закутанными в плащи и стоящими перед двустворчатой дверью. На мгновение я подумала, что это были ведьмы, которые когда-то охраняли его, но когда фигуры повернулись к нам, то оказалось, что это были мужчины. Они были почти так же, как Шолто высоки, бледны и мускулисты, но их лица были более гладкими, губы — более тонкими, а глаза горели темными пещерами.
— Мои кузены, — сказал Шолто. — Хаттан и Эмхаир.
В нашу прошлую встречу охрана состояла из двух его дядей, но оба они погибли, защищая его. Я задавалась вопросом, были ли эти двое сыновьями погибших дядей, но спрашивать не стала. Не всегда уместно напоминать о смерти отцов. Люди имели тенденцию начать обвинять вас, если вокруг вас много смертей. Смерть дядей Шолто была не моей ошибкой, но если нельзя обвинить в ней кузена и короля, то я являюсь лучшей целью.
Я поприветствовала их, они ответили очень формально:
— Принцесса Мередит, Вы удостоили наш ситхен своим присутствием.
Это было слишком вежливо для слуа, поэтому я автоматически ответила в том же тоне — у меня были годы для выработки такой привычки:
— Имею честь быть среди слуа, поскольку Вы — решительная рука Двора Неблагих.
Они проводили нас глазами, пока мы проходили через двери. Один из них, кто именно я не знаю, поскольку они были очень похожи друг на друга, сказал:
— Это название было дано слуа королевской особой Неблагих уже очень давно.
Шолто поднес Мистраля к большой кровати у противоположной стороны комнаты. Я повернулась, чтобы ответить стражу.
— Тогда это было слишком давно, так как слуа давно присягнул Двору Неблагих. Я прибыла сюда сегодня в поисках убежища и безопасности у слуа, а к неблагим или благим. Я и будущий ребенок вашего короля ищем безопасности среди его подданных.
— Значит слухи верны? У Вас будет ребенок Шолто?
— Да.
— Оставь их, Хаттан, — сказала другая охрана, Эмхаир. — Они устали.
Хаттан поклонился и начал закрывать двери, но одновременно продолжал наблюдать за мной так, как будто это было важно. Его пристальный взгляд был ощутимо тяжелым. Бывали такие моменты, когда я могла почувствовать не только волшебство, но и как судьба вершится рядом со мной. Я знала, что и Хаттан, и наша маленькая беседа были чем-то очень важны. Я чувствовала это, но все же с нетерпением дождалась, когда закрылись двери, и я могла подойти к кровати и посмотреть на Мистраля.
Шолто и целитель освобождали Мистраля от остатков одежды. Я помнила его живым и сильным, очень сильным. Сейчас же он неподвижно лежал на кровати, как мертвый. Его грудь поднялась и опала, но его дыхание были неглубоким. Его кожа все еще имела ту же нездоровую сероватую бледность. Без одежды стало видно, сколько ран было на нем. Я насчитала семь пока Шолто не загородил Мистраля от моего взгляда. Он схватил меня за руку и отвернул меня от кровати.
— Ты бледна, моя принцесса. Присядь.
Я покачала головой.
— Это Мистралю больно.
Шолто взял обе мои руки в свои и внимательно посмотрел на меня. Он, казалось, изучал меня. Освободив одну свою руку, он коснуться моего лба.
— Ты прохладная на ощупь.
— Я была на холоде, Шолто. — Я попыталась посмотреть на кровать.
— Мередит, если встанет выбор — осмотреть тебя и малышей или Мистраля, то я выберу тебя и младенцев. Так что сядь и докажи мне, что у тебя нет шока. Поездка с дикой охотой — это не для женщин, и я никогда не слышал о беременной женщине или богине, которая участвовала бы в этом.
Я слышала его слова, но все, о чем я могла думать, что Мистраль может умереть.
Он сильнее сжал мою руку. Боли было немного, но хватило, чтобы я уставилась на него хмурым взглядом.
— Ты делаешь мне больно, — сказала я.
— Я встряхнул бы тебя, но не знаю как это отразится на младенцах. Мередит, ты нужна мне, позволь позаботиться о тебе и мы сможем позаботиться о Мистрале. Ты понимаешь меня?
Он отпустил мои руки, и мягко держа под локоть, усадил меня на стул, который все это время там стоял. Это было для меня так, как будто до этого момента я не видела комнату. Все, что я видела, были Мистраль, Шолто, и, возможно, целитель. У меня был шок? Шок вернулся, потому что отступило волшебство? Или просто все вчерашние события наконец достали меня?
Стул, на который Шолто меня усадил, был большим. Подлокотники под моими руками были деревянными, гладким от касания многих рук на протяжении многих лет. Подушки подо мной были мягки, а драпировки на спинке стула — из шелка глубокого фиолетового цвета, как зрелый виноград, и более темного цвета вина. Я осмотрела комнату и поняла, что большая часть комнаты была отделана в оттенках фиолетового и винного. Почему то я ожидала черного и серого цвета, которыми была отделана комната королевы. Шолто провел так много времени при Дворе Неблагих, стараясь быть таким же, как неблагие, вписаться в их ряды. И я только что поняла, что черные одежды, которые он носил при дворе, были совсем не в его вкусе. Я была у него дома и все мои представления о нем оказались неверны.
Среди винного и фиолетового были вкрапления красного и лавандового, золотого и желтого, и они были сплетены с более темными цветами. Моя квартира в Лос-Анджелесе была в основном бардовая и розовая. Я не думала об этом до сих пор, но у моих мужчин есть свое собственное мнение об обстановке нашего дома. Я носила их детей, но действительно не знала их любимые цвета, за исключением Галена. Я знала, что Галену всегда нравился зеленый, еще с тех пор, когда была маленькой. Но для остальной части моих мужчин, даже для Дойла и моего потерянного Холода, у меня никогда не было времени узнать у них, что они любят или не любят из мелочей. Цвета, подушки, коврики, или голое дерево? Что они предпочитали? Я понятия не имела. Мы переходили из одной чрезвычайной ситуации в следующую и уже так долго, что казалось это было нашей работой. Не было времени даже волноваться о таких вещах, которые обычно обсуждают семейные пары.
 
Дата: Пятница, 10.12.2010, 22:16 | Сообщение # 28

Скоро Жена
Группа: VIP
Сообщений: 2217
загрузка наград ...
Статус:
Я росла рядом с отцом среди людей, американских людей, и я знала, что значит быть парой. Но у меня была та же самая проблема, которая была у всех членов королевских семей. Мы могли пытаться быть обычными, но недолго. То, чем мы были, будет всегда перечеркивать то, кем мы были.
Шолто появился передо мной с чашкой в его руке. Над ней вился пар и пахло чем-то сильным, теплым, сладким. Можно было узнать некоторые из составляющих, не все.
— Это глинтвейн, но его нельзя пить беременным.
Целитель проговорил от кровати.
— Вы видели, что слуга наливал вино?
Я прищурилась, глядя на него из-за плеча Шолто.
— Нет, — сказала я.
— Тогда Вы должны выпить это, принцесса Мередит. Полагаю, что у Вас шок, а сколько еще Вы можете выдержать сегодня будучи беременной близнецами? Ваше тело выносливо, и хотя факт, что Вы происходите от божеств плодородия помогает Вам, все же частично Вы человек и частично брауни. Ни одна из этих частей не защитит от осложнений.
— Что Вы знаете о брауни? — Спросила я, поскольку Шолто обернул мои руки вокруг чашки. Мне нужны были обе руки, чтобы удержать деревянную чашку.
— Пока Генри живет у нас, он часто осматривал малых фейри, — сказал Шолто. — Одной из причин, почему он приехал в наш холм, было его любопытство по поводу нашего многообразия. Он думал, что он сможет большему научиться у нас.
— Вы помогали в родах брауни? — Спросила я.
Шолто подтолкнул чашку к моему рту. Мои руки продолжали держать чашку, но не помогали Шолто. Было странно чувствовать себя пассивной, как будто ничего не имело значения. Они были правы, мне нужна была помощь.
— Да, — ответил доктор, — и обещаю, принцесса, что одна чашка разбавленного вина не повредит ни Вам, ни Вашим детям. Зато поможет яснее думать, согреет и поможет забыть те ужасы, которые Вы видели этой ночью.
Он казался очень любезным, карие глаза были искренни.
— Умеете Вы очаровать, — сказала я.
— Хорошо, клянусь, что я действительно обучался на врача. Но да, я тот, кого люди называют теперь экстрасенсом. Когда-то давно меня считали колдуном и вместе с горбом на спине это считалось опасным. Ведь я общался с дьяволом.
— Старый король слуа, — догадалась я.
Он кивнул.
— Однажды меня заметили с некоторыми из слуа, и это стало последним в моей судьбе среди людей. Теперь пейте. Пейте и все будет хорошо. — В его слова была не только забота. Еще была власть. Я знала, что волшебство его слов подействует больше, чем содержимое чашки.
Шолто помог мне держать чашку, и от первого же глотка пряной жидкости я чувствовала как уходит напряжение. Тепло растеклось по всему телу, неся комфорт. Это как обернуться любимым одеялом зимней ночью. С чашкой горячего чая в одной руке, любимой книжкой в другой, рядом с любимым человеком, ощущая его голову на своих коленях. Все это было только в одной этой чашке теплого вина.
Я допивали и Шолто уже не нужно было помогать мне держать чашку.
— Лучше? — спросил целитель.
— Намного, — ответила я.
Шолто взял у меня чашку и поставил ее на поднос, стоящий на маленьком столике рядом со стулом. Рядом стояла лампа на изогнутой ножке. Это была современная лампа, а значит в комнату было проведено электричество. Как же много я пропустила пока была в изгнании на Западном побережье. И сейчас, глядя на эту лампу, и понимая, что ее можно включить щелчком выключателя, это было очень утешительно. В последнее время бывали моменты, когда волшебства слишком много, и поэтому даже признаки технологий людей казались сейчас не такой уж плохой вещью.
— Вы чувствуете себя достаточно хорошо, чтобы присоединиться к нам в кровати? — спросил целитель.
Я подумала, прежде чем ответить, а потом кивнула:
— Да, вполне.
— Принесите ее, мой королю, я нуждаюсь в вашей общей помощи.
Шолто помог мне встать и у меня на мгновение закружилась голова. Его рука твердо держала меня под локоть, а вторая нежно поддерживала за талию. Комната прекратила кружиться перед глазами и я не была уверена от чего именно было головокружение — от волшебства в вине, волшебства этой ночи, или из-за двух новых жизней в моем теле. Я была частично человеком, скорее всего частично людьми были и мои близнецы. Но слишком быстрым было такое проявление беременности, не так ли?
Шолто подвел меня к кровати, около которой был скат, а не подиум. Я задалась вопросом, зачем последнему королю слуа был нужен именно скат. У чистокровных ночных летунов не было ног, а значит скат был для него удобнее. Конечно, они могли летать и, возможно, скат предназначался для одного из предыдущих королей.
Кто-то обхватил пальцами мое лицо. Это поразило меня и заставило посмотреть на целителя.
— Вино должно было позаботиться об этой растерянности. Не уверен, что она чувствует себя достаточно хорошо, чтобы помочь нам, мой король. — Целитель выглядел взволнованным, и я чувствовала его беспокойство. Я поняла, что он мог спроецировать свои эмоции. Если он мог бы выбрать, какие эмоции разделить с пациентами, тогда это был поразительный дар.
— Что мы должны делать, Генри? — спросил Шолто.
— Я положил припарки на каждую рану, они должны вытянут часть яда, но все жители волшебной страны сами являются волшебными. Они нуждаются в магии, чтобы выжить, как люди нуждаются в воздухе или воде. Я давно был уверен, что причина смертельной опасности холодного железа для волшебной страны в том, что оно замещает магию. В действительности, железо в его теле разрушает магию, которая поддерживает его жизнь. Мы должны дать ему другую магию в замен потерянной.
— Как мы это сделаем? — спросил Шолто.
— Эта магия на порядок выше того, чем обладаю я. Нужна магия сидхе, которым я никогда не буду. — В его словах был привкус сожаления, но не горечи. Он смирился с тем, кем он был.
— Я не целитель, — сказал Шолто.
Вернулся запах роз и трав.
— Здесь не нужны целители, Шолто, — сказала я. — Ваш врач — сам великий целитель.
Генри поклонился мне. Его горб не позволил поклониться низко, но это было столь же изящно. как любой из поклонов, которые мне отдавали.
— Это самая приятная похвала из тех, что я слышал, Принцессой Мередит.
— Я лишь была честна. — Запах роз усилился. Это был не тяжелый, пресыщенный аромат современных роз, но свет, сладкий аромат дикой местности. Травы добавили теплый, пушистый оттенок к аромату. Как будто мы стояли посреди сада, засеянного травой и защищенного цветущими кустами диких роз вместо ограды.
Стена около большой кровати подалась, как кожа какого-то огромного животного. Перемещений ситхенов благих и неблагих почти не видно. В одно мгновение это один размер, в следующее — больший или меньший. Но мы были в ситхене слуа и, возможно, сможем увидеть этот процесс.
Темный камень потянулся, как каучуковый, в темноту более полную, чем любая ночь. Это была темнота пещеры, даже больше, это была изначальная темнота, когда еще не появился свет, когда не было ничего, кроме темноты. Люди забывают, что первой была темнота, не свет, не слово Бога, а темнота. Прекрасная, полная, не нуждающаяся ни в чем, не спрашивающая ничего, просто темнота.
Аромат роз и трав был настолько реален, что я мог чувствовать его на языке, как воду в летный день.
Рассвет разорвал темноту. Солнце, которое не имело никакого отношения к небу вне стен ситхена, поднималось в дальней части неба, и его мягкий неяркий свет осветил сад. Я хотела бы сказать, что это был регулярный сад, который требует много времени на уход за ним, хотелось видеть чистые, изогнутые викторианские линии, но мои глаза не могли уловить форму растений. Это было так, как будто чем дольше попытаешься разглядеть деревья и каменную дорожку между ними, тем меньше деталей видят глаза. Это походило на регулярный сад, основанный на не евклидовой геометрии. Сад, нерукотворные формы которого не существовали за мгновение до восхода подземного солнца. И так уж важна нестандартная геометрия по сравнению с этим?
Ограда окружала весь сад. А было ли это секунду назад? Я не могла ни помнить это, ни не помнить. Это просто было. Это была ограда из диких роз, как та, что я однажды видела в видении. Это было странное видение, удивительное и почти смертельное. Я старалась не помнить того огромного борова, который почти убил меня прежде, чем его кровь пролилась на снег, потому что он мог стать слишком реальным.
Я думала о выздоравливающем Мистрале. Я думала о своих младенцах. Я думала о человеке, который стоял около меня. Я потянулась к руке Шолто. Он был почти испуган, глядя на меня расширенными глазами, но он улыбнулся в ответ на мою улыбку.
— Давайте перенесем его в сад, — предложила я.
Шолто кивнул, и нагнулся, чтобы поднять Мистраль, остающегося без сознания. Я оглянулась на целителя.
— Вы пойдете, Генри?
Он покачал головой.
— Эта магия не для меня. Возьмите его и спасите. Я расскажу, где Вы.
Шолто сказал:
— Я думаю, что сад останется здесь, Генри.
— Увидим, не так ли? — Генри сказал с улыбкой, но в его глазах было сожаление. Я видела такой взгляд у других людей в волшебной стране. Тот взгляд, который говорит, что независимо от того, как долго они остаются в волшебной стране, они знают, что никогда не смогут быть одними из нас. Мы можем продлить их жизнь, их юность, но они останутся людьми и только.
Я знала каково это быть смертной среди бессмертных. Я знала каково это знать, что я старею, а другие нет. Я была частично человеком и такие моменты, как этот, заставляли меня вспоминать, что это означало. Даже с самой сильной магией в всей волшебной стране, которая появилась у меня, я все еще сожалела, что была смертной.
Я встала на цыпочки и нежно поцеловала Генри в щеку. Он удивился, но остался доволен.
— Спасибо, Генри.
— Это — честь для меня служить членам королевской семьи этого двора, — сказал он, со слезами в голосе. Он коснулся пальцами щеки в месте, где я поцеловала его.
И я пошла к Шолто, который держал на руках Мистраля, как будто тот ничего не весил, и, наверное, он мог так держать его всю ночь. Одной рукой я коснулась руки Шолто, второй — голой кожи Мистраля, и мы вышли в сад.
 
Дата: Пятница, 10.12.2010, 22:16 | Сообщение # 29

Скоро Жена
Группа: VIP
Сообщений: 2217
загрузка наград ...
Статус:
Глава 13

Камни садовой дорожки двигались под моими босыми ногами. Я внезапно поняла, что у меня были ссадины на ступнях. Камни, казалось, касались ссадин.
Я сжала руку Шолто и посмотрела под ноги. Камни были серо-черными, но на них были изображения, как будто бесформенные существа дикой охоты были внутри камней и это было не только видно. Они тянулись к поверхности камней щупальцами и другими частями, и они могли дотронуться до нас. Миниатюрные части дикого волшебства тянулись очистить мои ноги от крови.
Я подскочила, вытащив Шолто с дорожки.
— Что-то не так? — спросил он.
— Кажется, камни питаются моей кровью из ссадин на ногах.
— Тогда мне нужно место, где можно уложить Громовержца, и я смогу понести тебя. — Как только он это произнес, центр сада разошелся как рот или раструб рукава.
Послышался звук двигающихся растений, но он не походил на естественные звуки качающихся растений, что-то сухое перемещалось, скользило, шелестело. Эти звуки заставили меня озираться. Иногда, такие двигающиеся растения просто создавали новую часть волшебной страны, но это могло быть и нападением. Так было в приемной тронного зала неблагих. Там моя кровь пробудила розы, но сам процесс их кормления был пугающим. Растения думают не как люди, и возможность передвигаться не меняет этого. Растения не понимают, что думают и чувствуют животные. И наверное наоборот. Я не собиралась вредить растениям даже случайно, но не уверена, что эти шепчущие и двигающиеся растения могут предоставить мне ту же безопасность.
Обычно я чувствовала себя в безопасности, когда магия Богини была так сильна, но было что-то тревожное в этом саду. Возможно это было чувство было от перемещающихся под моими ногами камней, которые маленькие ртами слизывали кровь с моих ног. Возможно это были странные растения, вызывающие легкое головокружение, если слишком долго на них смотреть.
Я обернулась и увидела, что ограда из роз появилась вокруг всего сада. Нет, в ограде были ворота. Это было похоже на блестящие решетчатые ворота с деревянной аркой, изящно изогнутой над ними. Но это было не дерево. Ворота и арка были костяными.
Когда растения и камни разошлись, в центре сада появились четыре маленьких дерева. Плети роз оплели их и деревья изогнулись под лозами, как будто они приспосабливались к сосуществованию с ними. Лозы простирались выше деревьев, сплетаясь между собой и образуя навес. Вместо пола в этой импровизированной беседке была подушка из трав. Сад вырастил кровать для Мистраля.
Цветочные лепестки сыпались на кровать дождем. Не только розовые лепестки, которые иногда падали вокруг меня, но лепестки всех цветов и видов. Они сформировали четыре подушки во всю ширину изголовья этой кровати и одеяло, которое свернулось в ногах кровати.
Шолто вопросительно посмотрел на меня. Я постаралась не выразить взглядом свое удивление, как могла.
— Твой ситхен подготовил нам место для сна и лечения Мистраля.
— И для твоего лечения, Мередит.
В ответ я сжала его руку.
— Для лечения всех нас.
Шолто подошел к кровати из зеленых трав настолько ярких, что они выглядели слишком зелеными для травы. В тот момент, когда я сошла с каменной дорожки и ступила на траву, я поняла, что она тоже была из маленьких камушек. Вглядевшись в нее я поняла, что мы шли по изумрудам. Они хрустели под ногами, но при этом не были острыми или неудобными. Не хватит слов, чтобы описать эти изумрудные растения. Они выглядели настоящей травой, но состояли из драгоценных камней.
Шолто положил Мистраля в центр кровати. Казалось, он знал, что именно так и нужно было сделать, чтобы излечить его. Значит Богиня и Консорт сегодня говорили не только со мной.
Кровать была довольно высокой и мне пришлось забраться на нее. Плети роз из рамы кровати протянули свои усики и обвились вокруг меня. Это было скорее помощью, нежели утешением. Кровать была изумительна, но мысль об этих плетях, которые могли полностью обвить меня пока я спала, не приносила успокоения.
Шолто встал на колени с другой стороны от Мистраля и меня.
— Для кого четвертая подушка? — спросил он.
Я встала на колени в удивительной мягкости трав, роз, лепестков, и уставилась на подушку. Начала было говорить: «не знаю», но посреди вдоха, в голову пришло другое слово.
— Дойл.
Шолто посмотрел на меня.
— Он сейчас далеко в человеческой больнице и окружен металлом и техникой.
— Ты прав, — но в тот момент, когда я это произнесла, поняла, что мы должны были спасти Дойла. Мы должны были его спасти. Спасти его? И я сказала это вслух.
— Мы должны его спасти.
Шолто нахмурился.
— Спасти от кого?
Паника вернулась ко мне. Это были не слова, а чувство. Страх. Я чувствовала такое только дважды: когда убийцы напали на Галена и когда в заговор против Баринтуса, нашего самого сильного союзника при Дворе Неблагих, втянули королеву, чтобы его убить.
Я схватила руку Шолто.
— Нет времени, чтобы объяснять. Мистраль может отдохнуть здесь. Мы вернемся и поделимся магией с ним позже, а пока на чаше весов жизнь Дойла. Я чувствую это, а такие предостережения никогда меня не обманывали, Шолто.
Он не спорил, и это было одним из качеств, которые я так ценила в Шолто. Одеяло из лепестков скользнуло по Мистралю без нашей помощи. Волшебство коснулось каждой раны, нанесенной железом, и это было лучшее, что мы могли сейчас сделать, пока не вернемся.
Шолто повернулся ко мне. Тело Мистраля перестало загораживать вид щупалец на теле Шолто, они были похожи на часть одежды, и единственное, что он носил выше талии.
— Как мы доберемся до Дойла вовремя? — спросил он.
— Ты же Властелин Всего, Что Проходит Между, Шолто. Ты из места, где поле переходило в лес, перенес нас к океану. Разве нельзя назвать больницу местом, которая между?
Он подумал с секунду, затем кивнул.
— Жизнь и смерть. Больница полна людей, которые между. Но там слишком много металла и техники, Мередит. Во мне нет человеческой крови, чтобы моя магия работала среди таких вещей.
Я обернула свои пальцы вокруг его руки.
— У меня есть.
Он нахмурился, глядя на меня.
— Но это не твоя магия, а моя.
Я помолилась: «Богиня, веди меня. Покажи мне путь».
— Твои волосы, — прошептал Шолто. — В них опять омела.
Я встряхнула головой и почувствовала зеленые восковые листья, потянувшись к ним рукой, нащупала и белые ягоды. Я смотрела на Шолто и увидела, что у него появилась сотканная из трав корона. Она цвела крошечными звездочками лаванды, белого и синего цвета. Он поднял руку и один зеленый усик охватил его палец, как живое кольцо. Из листьев вырвался белый цветок, который был похож на самый изящный из драгоценных камней.
Я почувствовала движение вокруг лодыжки и, приподняв платье, увидела ножной браслет из зеленых и желтых листочков лимонного тимьяна, обернувшегося вокруг моей ноги. За исключением омелы в моих волосах, это было единственным, что мы получили этой ночью с тех пор, как занялись с Шолто любовью. Омела же уже была однажды, когда я была с другими моими мужчинами.
Ветка розы потянулась с кровати, как тернистая зеленая змея, к нашим переплетенным рукам.
— Ну почему всегда шипы? — Спросила я, но понимала, что именно сейчас мои желания не изменят волшебную страну.
— Потому что самое ценное несет боль. — Его рука напрягалась в моей руке, когда плеть роз нашла наши руки и начала обвивать их. Шипы кололи кожу, принося короткую резкую боль. Кровь начала сочиться вниз по рукам, смешиваясь, поскольку наши руки были сжаты обвивавшими их лозами. Это были обманчиво легкие раны. Летний свет упал на нас, и запахи трав и роз, нагретых живительным солнцем, разлились вокруг нас.
Плеть роз, обвивавшая наши руки, расцвела. Бледно-розовые бутоны покрывали ветку, скрадывая боль, и даря нам букет, самый прекрасный из тех, что когда-либо могут быть сделаны человеком.
Шолто наклонился ко мне и сказал.
— Ты носишь корону из омелы и белых роз.
Мы поцеловались, и его рука с кольцом из цветов качала в колыбели мое лицо.
— Нашей смешавшейся кровью, — прошептала я.
— Властью Богини, — сказал он.
— Давай соединим нашу магию, — сказал я.
— И наши королевства, — он ответил.
— Так тому и быть, — произнесла я, и раздался звук большого колокола, словно вселенная ждала этих слов. Я должна была бояться того, что это означало. У меня должны были бы быть сомнения, но в этот момент для сомнений не было места. Были только глаза Шолто, вглядывающиеся в меня, его рука на моем лице, наши руки, связанные самым волшебным, что может быть в волшебной стране.
— Теперь давай спасем нашего Мрака.
И мы шагнули с Шолто. Никогда я не чувствовала изнутри его магию, простирающуюся наружу. Это было удивительно. Подобно руке, тянущейся наружу в темноте и пока не найдет то, что тебе нужно, она тянет это место к тебе.
В один момент мы переместились из сердца волшебной страны в больницу с докторами, медсестрами, и пищащими мониторами. На каталке лежал незнакомый мужчина, и доктор пытался запустить его сердце.
Они уставились на нас на мгновение. Тогда мы просто вышли, оставляя их спасти человека.
— Где он, Мередит? — спросил Шолто.
Он доставил нас сюда. Теперь моя очередь найти Дойла вовремя.

 
Дата: Пятница, 10.12.2010, 22:18 | Сообщение # 30

Скоро Жена
Группа: VIP
Сообщений: 2217
загрузка наград ...
Статус:
Глава 14

Мы вышли в коридор и у меня началась паника. Как я найду Дойла? Я подумала о нем и татуировка на моем животе запульсировала. Сначала она была настоящей бабочкой, но, к счастью, стала татуировкой. Если бы я когда-нибудь придумывала бы себе эмблему или герб, то это было бы изображение моей маленькой бабочки. Ее называли тополевой ленточницей. Эта моя метка и некоторые из моих охранников теперь носили ее на своих телах. Дойл был одним из них. Метка пульсировала, и мы шли, как в игре «горячо и холодно». Если бы Дойл не был ранен, то я, возможно, смогла бы просто позвать его к себе, но я боялась это сделать. Если его раны были опасны для жизни, то это могло бы убить его.
Я не могла рисковать. Мы шли через больницу, полагаясь на метку на моем теле. Я пыталась остановить людей, чтобы спросить куда нам идти, но у меня ничего не выходило. Как будто, они нас не видели.
— Ты нас скрываешь? — Спросила я у Шолто.
— Да.
— Я никогда не умела делать такое.
— Я Король слуа, Мередит. Я должен уметь скрыть маленькую армию на открытом месте. Армию, которая взорвала бы умы людей, появись мы у них на глазах.
Я мельком оглянулась и поняла, что за нами оставался след от капающей крови. Наши руки все так же кровоточили, только боль уже стала привычной. Я видела капельки крови совершенно ясно, но люди не замечали и эти следы.
Больница недолго была стерильной. Могла ли наша кровь быть проблемой? Магия зачастую бывает грязна. Она работала, но последствия предсказать никогда нельзя. Мы загрязняли везде, где шли?
То, что я считала стало татуировкой, опять трепетало под моим платьем. Бабочка била крыльями, безуспешно пытаясь вырваться из моего тела, как будто оно стало для нее ледяной ловушкой. Ее движения отдавались тошнотой. Но бьющиеся крылья говорили, что нам нужен был лифт. Пульсирование было труднее интерпретировать, но по трепыханию крыльев можно было понять, что от нас требуется. Время выходило. Если бы я оставалась в волшебной стране, то, возможно, смогла бы вызвать дверь прямо к Дойлу. Но действительность была жестока даже для меня с человеческой кровью.
Лифт пошел вниз, когда его кто-то вызвал, но доктор не захотел заходить внутрь, хотя и не видел нас. Шолто продолжал удерживать гламор. Двери закрылись и мы начали подниматься.
Лифт открылся, но когда Шолто попытался выйти, бабочка в бешенстве стала вырываться из моего тела. Я удержала Шолто и мы ждали, когда двери закроются. Я пробежала пальцем по кнопкам, и нажала на ту, около которой бабочка казалась наиболее взволнованной.
Я никогда еще не применяла магию в таком количестве металла и бетона, надеюсь, что бабочка будет показывать дорогу и здесь, поскольку она была частью моего тела, а значит что сделанные людьми вещи не ослабляли моей магии. Я надеялась, что моя магия будет здесь работать и работать хорошо.
Лифт открылся, и бабочка устремилась вперед. Я кинулась в этом направлении. Ее безумные движения заставили меня бежать. Мы были близко. Мы бежали в ловушку или раны Дойла убивают его быстрее, чем я надеялась?
Шолто несся за мной. Он заговорил так, будто он услышал мои мысли.
— Я могу скрыть нас от других жителей волшебной страны, пока мы не взаимодействуем с ними.
— Я знаю только, что он в опасности, но не знаю в чем она, — сказал я.
— У меня нет с собой оружия, — сказал он.
— Наша магия здесь работает. Но не обязательно, что она будет работать у них.
— Рука власти, которой ранили Дойла и меня, работала очень хорошо, — сказал он.
Он был прав, но я возразила:
— Брауни всегда были в состоянии применить магию рядом с людьми и машинами. Это была одна из причин, по которой Саир использовала бабушку. Значит, чтобы магия здесь работала, нужна кровь человека или брауни.
Боль заставила меня выгнуться. Было такое чувство, что бабочка пыталась разорвать мою кожу. Только рука Шолто помогла мне удержаться вертикально. Я указала на дверь слева от нас.
— Туда.
Он не спорил со мной, просто удостоверился, что я могла стоять, затем потянулся к ручке двери. Он использовал гламор, чтобы скрыть нас, но скрыть дверь, которая открывается сама по себе, невозможно. А если мы хотели и дальше оставаться невидимыми, то нужно было подождать, когда дверь откроют другие. Но у нас не было на это времени. Паника почти поглотила меня, бабочка продолжала в бешенстве колотиться в моем теле.
Доктор, медсестра, и полицейский в форме, сидящий в углу, все посмотрели на открывшуюся дверь. Я шагнула вперед, но Шолто удержал меня. Он был прав. Если мы хотели остаться невидимыми, то мы должны были медленно двигаться и позволить двери закрыться за нами. Если бы мы привлекли больше внимания к двери, то кто-нибудь еще мог бы увидеть нас.
Но все, что я видела, влетев в палату, это был Дойл. Он выглядел ужасно на фоне белых простыней. Повсюду были трубки и мониторы. Иглы в его теле. Жидкости бежали по трубкам в него.
Я была готова к нападению, к магии, но я обо всем забыла. Дойл был существом волшебной страны. В нем не было ни капли человеческой крови. Ни капли брауни. Не было ничего, кроме части той магии, которую могла предложить волшебная страна.
— Его жизненные показали падают, доктор, — сказала медсестра.
Доктор отвернулся от закрывшейся двери и смотрел на диаграмму Дойла.
— Мы осматривали ожоги. Он должен улучшаться.
— Но это не так, — сказала медсестра.
Доктор огрызнулся.
— Вижу.
Полицейский в форме продолжал смотреть на дверь.
— Вы говорите, что для убийства Капитана Дойла использовали волшебство?
— Я не знаю, — сказал доктор, — а я не часто говорю такое.
— Знаю, — сказала я.
Они все повернулись на мой голос, но ничего не увидели. Если бы это был мой гламор, то моих слов было бы достаточно, чтобы его сломать и показать нас, но магия Шолто была сильнее.
— Вы это слышали, доктор? — спросила медсестра.
— Не уверен.
— Я это слышал, — сказал полицейский.
— Я могу спасти его, — сказала я.
— Кто это? — спросил полицейский, вставая и доставая оружие.
— Я Принцесса Мередит Ник-Эссус, и приехала спасти капитана моей стражи.
— Покажитесь, — сказал полицейский.
Шолто одновременно сделал две вещи: он превратил свои щупальца в татуировку и убрал гламор. Люди в комнате просто увидели, как мы появились.
Полицейский начал поднимать оружие и остановился в середине движения. Он моргнул и качнул головой, пытаясь очистить зрение.
— Такой красивый, — произнесла медсестра, глядя на Шолто с удивлением.
Доктор выглядел напуганным. Он отступил от нас, пока не уперся в кровать, держа диаграмму Дойла, как щит.
Я попыталась придумать, как обратиться к ним, чтобы не испугать еще больше. Но ничего подходящего не придумала. Мы были коронованы живыми цветами и укутаны волшебством Богини, они такого никогда не видели.
Мы шагнули к кровати, и полицейский опомнился достаточно, чтобы попытаться поднять оружие. Но через мгновение оружие опять опустилось в пол.
— Я не могу, — сказал он придушенно.
— Выньте иглы и трубки из Дойла. Вы используете человеческую медицину, а она убивает его, — сказала я.
— Почему? — Удалось спросить доктору.
— Он — существо волшебной страны, в нем нет человеческой крови, чтобы ему помогли эти современные чудеса. — Я коснулась прохладной руки Дойла. — Мы должны спешить, доктор, нам нужно забрать его отсюда или он умрет.
Я дотронулась до игл в руке Дойла.
— Помогите мне.
Доктор смотрел на меня так, словно у меня выросла вторая голова. Но медсестра стала помогать мне.
— Что Вы хотите, чтобы я сделала? — Спросила она.
— Отсоедините его от всего этого. Мы должны забрать его в волшебную страну.
— Я не могу позволить Вам забрать раненного человека из моей больницы, — сказал властно доктор. — Больные остаются здесь, это правило.
Я посмотрела на полицейского.
— Пожалуйста, Вы можете помочь медсестре освободить Капитана Дойла от этих машин?
Он спрятал оружие и переместился к другой стороне кровати, чтобы помочь.
— Вы полицейский, — бросил доктор. — у Вас нет нужной квалификации, чтобы отсоединить его от чего-либо.
Полицейский посмотрел на доктора.

 
Дата: Пятница, 10.12.2010, 22:18 | Сообщение # 31

Скоро Жена
Группа: VIP
Сообщений: 2217
загрузка наград ...
Статус:
— Вы только что сказали, что ему не становиться лучше, и Вы не знаете причин. Посмотрите на них, доктор, вокруг них волшебство. Если капитан привык жить как они, то что сделают ему эти машины?
— Есть правила. Вы не можете просто войти сюда и забрать моего пациента. — Он возмущенно посмотрел на нас.
— Он — капитан моей стражи, мой возлюбленный и отец моих детей. Вы действительно полагаете, что я стала бы подвергать его опасности?
Медсестра и полицейский уже игнорировали доктора. Медсестра направила полицейского, и они отключили Дойла от всего, он остался лежать на кровати свободным от игл и трубок.
Теперь мы могли забрать его. И как будто магия знала, что теперь он был свободен от всего, что причиняло ему боль.
Я взялась за плечи, а Шолто за ноги Дойла. Его тело отреагировало так, будто мы потрясли его, спина выгнулась, глаза распахнулись, дыхание сбилось. Он среагировал на боль, но смотрел он на меня. Он видел меня.
Он улыбнулся, и прошептал:
— Моя Мерри.
Я улыбнулась в ответ и почувствовала, как покатились слезы от счастья.
— Да, — сказала я. — Да, это я.
Его глаза расфокусировались, затем затрепетали и закрылись. Доктор проверил пульс. Он боялся нас, но не настолько, чтобы забыть о своем долге. От этого он мне больше понравился.
— Его пульс становится сильнее. — Он посмотрел на Шолто и меня. — Что вы сделали?
— Мы поделились с ним частью волшебства волшебной страны, — сказала я.
— Это подействовало бы на людей?
Я покачала головой, и корона из омелы, только удобнее устроилась в моих волосах.
— Ваша медицина помогла бы человеку с такими же ранами.
— Ваша корона только что двигалась? — спросила медсестра.
Я проигнорировала вопрос, потому что сидхе нельзя лгать, но правда ей ничего бы не объяснила. Она уже уставилась на нас как завороженная. Выражение ее лица и в меньшей степени лица полицейского напомнило мне, почему Президент Томас Джефферсон заставил нас согласиться, чтобы нам никогда не поклонялись как божествам на американской почве. Ни один из нас не хотел поклонения, но как еще смотреть на кого-то, кто стоит перед Вами, коронованный Богиней?
Я ожидала, что розы, обвивавшие наши руки, распрямятся так, чтобы мы могли поднять Дойла. Но они остались на месте.
— Давай возьмем его с другой стороны кровати, — сказал Шолто. — Так будет легче нести.
Я не спорила, мы просто передвинулись. Доктор попятился от нас, как будто он не хотел, чтобы мы коснулись его. Не могу обвинить его за это. Богиня благословила нас, и я не была уверена, что наше прикосновение ничем ему не повредит.
Шолто наклонился и подхватил Дойла под плечи. Я сделала то же самое с ногами. Мы немного поманеврировали с тремя руками, но смогли поудобнее подхватить Дойла. Он, казалось, заполнил наши руки, как будто предназначался быть там, или мне только так казалось, когда я касалась его. Как будто он заполнил мои руки, мое тело и мое сердце. Как я могла оставить его в этой больнице без других стражей?
Где были другие охранники? Этот полицейский не должен был быть один.
— Мередит, — сказал Шолто, — ты задерживаешься, мы должны двигаться вместе, что вернуть его домой.
Я кивнула.
— Мне только пришло в голову, куда подевались другие охранники. Кто-то должен был остаться с ним.
Ответил мне полицейский.
— Они пошли с Рисом, и тем, кто назвался Фален, нет, Гален. Они взяли тело вашей… — и он заколебался, как будто и так сказал уже слишком много.
— Моей бабушки, — закончила я за него.
— С ними были лошади, — сказал полицейский. — Лошади в больнице, и никто ничего не сказал.
— Они сияли белым, — сказала медсестра. — Такие красивые.
— У каждого из них, кажется, была лошадь, и они уехали, — сказал полицейский.
— Их забрала магия, — сказал Шолто, — и они забыли о своих обязанностях.
Я поудобнее подхватила Дойла, и пристально посмотрела в лицо Шолто.
— Я слышала, что волшебная страна Радха могла заставить сидхе забыть себя, но я не знала что это означало.
— Это тип дикой охоты, Мередит, только нежнее, или даже радостнее. Наша магия здесь появилась из-за горя и чтобы отвезти домой твою бабушку, но если бы это было из-за пения и празднования, то они, наверное, унесли бы с собой всю больницу.
— Тогда они были слишком торжественными в своем горе, — сказала медсестра.
— Да, — Шолто сказал.
Я посмотрела на медсестру, которая пристально разглядывала Шолто. Она выглядела ошеломленной, эльфов шок. Это запросто могло случиться в волшебной стране, но сейчас то мы были в мире смертных. Лицо Шолто выглядело одинаково прекрасно и в волшебной стране и коронованное цветущими травами. В облаке аромата цветущих трав он походил на героев из старых сказок.
— Мы должны идти, Шолто.
Он кивнул, как будто он знал, что не только ради здоровья Дойла, за которого мы волновались. Мы должны были уйти прежде, чем люди полностью очаровывались бы нами.
Мы пошли к двери, используя связанные руки и удерживая тело Дойла. Его тонкая сорочка сдвинулась, и мы внезапно коснулись его голого тела. Шипы, должно быть, проникли в его тело, потому что он вскрикнул и дернулся, как испуганный ребенок.
— У вас идет кровь, — сказала медсестра. Она уставилась на пол. Капли крови натекли в маленькие лужицы под ногами. Она нас увидела, потому что шипы коснулись Дойла? Я оставила этот вопрос на потом, мы должны были вернуться в волшебную страну как можно скорее. Внезапно, я почувствовала себя Золушкой, для которой часы пробили полночь.
— Теперь мы должны вернуться в сад и положить его в кровать.
Шолто не спорил, только потянул нас к двери. Он попросил, чтобы полицейский открыл ее нам.
Доктор крикнул через открытую дверь:
— Вы расплавили стены в палате, где лежали, принцесса Мередит.
Мне извиниться? Я не контролировала то волшебство. Казалось, что уже прошло несколько дней с тех пор, как я проснулась в этой больнице.
Крик доктора обратил на нас внимание других. Мы шли мимо людей, которые замирали глядя на нас. Теперь уже слишком поздно скрываться.
— Есть здесь другой пациент на пороге смерти? — спросила я.
Доктор показал на бокс с кислородным питанием. Женщина в кровати смотрела на нас заплаканными глазами.
— Вы ангелы?
— Вряд ли, — сказала я.
— Вы можете помочь, пожалуйста?
Мы обменялись с Шолто взглядами. Я начала говорить, что нет, но одна из белых роз упала с моей короны на кровать. И осталась лежать там, яркая и живая. Женщина взяла ее в руки и снова заплакала.
— Спасибо.
— Отведи нас домой, — прошептала я Шолто.
Он повел нас вокруг кровати, и в следующий момент мы оказались на краю сада за костяными воротами. Мы вернулись, спасли Мистраля и Дойла, но я еще долго буду вспоминать лицо этой женщины. Почему бутон упал на ее кровать, и почему это, казалось, помогло ей? Почему она благодарила нас?
Горбатый целитель, Генри, открыл нам костяные ворота. Мы должны были поменять положение, чтобы пройти с Дойлем на руках через ворота, которые закрылись позади нас, оставляя Генри вне сада. Послание было ясное — никто другой не должен войти внутрь.
Я внезапно почувствовала усталость, ужасную усталость. Мы положили Дойла около все еще спящего Мистраля, раздели Дойла и легли на кровать. Наши руки все еще были крепко связаны, поэтому наши движения были неуклюжими, но мы, казалось, знали, что должны были лежать между этими двумя мужчинами. Я не думала, что смогу уснуть с шипами на руках и в короне на голове, но сон накрыл меня волной. За мгновение до этого я видела коронованного цветущей короной Шолто, рядом с Мистралем. Я прижалась всем телом к Дойлу, и сон нахлынул на меня, и я уснула сном, полным сновидений.
 
Дата: Пятница, 10.12.2010, 22:19 | Сообщение # 32

Скоро Жена
Группа: VIP
Сообщений: 2217
загрузка наград ...
Статус:
Глава 15

иСон начался как многие другие мои сны в волшебной стране — на холме. Я знала, что это не был реальный холм. Это было скорее представление зеленого холма. Может быть он существовал только в снах и видениях, или, наоборот, был первым холмом, с которого были скопированы все другие. Равнина, простиравшаяся вокруг холма, была зеленым обработанным полем. Я стояла на этом холме и могла видеть, как в волшебную страну пришла война, и видела сухую и мертвую равнину. Но сейчас она была жива. Пшеница была золотой, как будто поспел осенний урожай. Но дальше были поля с посадками, на которых растения еще были небольшими и только прорастал из богатой земли. Равнина, как и холм, были реальными. Я знала, что под ногами была настоящая земля и если спуститься на равнину, то можно коснуться растений, растереть колосья между пальцами и увидеть зерна, освободившиеся от шелухи, и все это будет реально.
На холме было дерево — огромный дуб. У части дерева были первые весенние зеленые листочки, у другой — большие зеленые листья с крошечными завязями желудей, еще были зеленые листья конца лета с уже почти созревшими желудями, и еще разноцветные осенние листья с коричневыми желудями, готовыми к сбору, а часть — голые ветви, которые бывают только зимой, с несколько еще цеплявшимися за ветви желудями и высушенными коричневыми листьями. Я смотрела на темные голые ветви и знала, что они не мертвы, а только отдыхают. Когда я впервые увидела это дерево, оно было мертвым и безжизненным, теперь же оно стало таким, каким и должно было быть.
Я коснулась коры и почувствовала глубокую, резонирующую энергию, которой обладают старые деревья. Если внимательно слушать некоторое время, то это можно услышать, но не ушами. Это можно услышать руками или лицом, если прижаться к прохладной грубой коре. А если обнять ствол, то чувствуешь жизнь дерева всем телом. Сначала это только медленная, глубокая пульсация жизни дерева, и только позже понимаешь, что это сама земля, словно у планеты есть собственный пульс.
На мгновение я почувствовала как заворочалась подо мной планета, и схватилась за дерево, как будто это был единственный якорь в этой действительности. Оторвавшись от дерева, продолжавшего стоять на вершине, я больше не чувствовала пульса земли. Это был удивительный подарок — ощущать гул и поток самой планеты, ведь я была смертна, а смертным не дано слышать пульс планеты. Мы можем лишь мельком увидеть божественное, но жить с таким знанием каждый миг могут святые или безумцы.
Я почувствовала запах роз прежде, чем повернулась и увидела укутанную фигуру Богини. Она всегда скрывала от меня свое лицо и видны были только проблески ее рук или линии рта, и каждый из них был каждый раз разным, как будто она меняла возраст с молодого до старого, лицо — с одного на другое. Она была Богиней, она была одновременно всеми женщинами. Глядя на нее я поняла, что она походила на пульс планеты. Ее невозможно ясно видеть или удерживать ее образ в памяти, не становясь при этом слишком святым, чтобы жить, или слишком безумный, чтобы просто функционировать. Встреча с Богиней — поразительная вещь, но тяжелая.
— Если бы это место умерло, то умерла бы не только волшебная страна, Мередит. — Ее голос был таким же многоликим, как и ее тело, он соединял в себе множество голосов, перетекавших друг в друга, и невозможно было сказать, каков из них принадлежит именно Богине.
— То есть реальность привязана к этому месту? — спросила я.
— А разве это не реально?
— Да, это реально, но это не реальность. Это не ни волшебная страна, ни смертный мир.
Она кивнула и легко улыбнулась, как будто я сказала что-то умное. Это заставило и меня улыбнуться. Как будто в детстве вам улыбнулась мать и улыбаешься ей в ответ, потому что ее улыбка — только для тебя, и это так правильно. Для меня так улыбались отец и бабушка.
Горе прошло ударом через мое сердце. Месть и дикая охота отсрочили его появление, но оно было во мне, ожидая подходящего момента. Ведь нельзя скрыться от горя, только отложить, но когда-нибудь оно настигнет вас.
— Я не могу помешать своим людям хотеть причинять вред.
— Ты помогла мне спасти Дойла и Мистраля. Но почему не бабушку?
— Это вопрос ребенка, Мередит.
— Нет, Богиня, это человеческий вопрос. Когда-то я хотела быть сидхе больше всего на свете, но именно моя человеческая кровь и кровь брауни даю мне силу.
— Ты думаешь, что я смогла бы к тебе придти, не будь ты дочерью Эссуса?
— Нет, но если бы я при этом не была еще внучкой Хетти и правнучкой Дональда, то не смогла бы спасти Дойла в человеческой больнице. Не только кровь сидхе делает меня подходящим для тебя инструментом.
Она стояла там в тени, и ее руки удерживали плащ.
— Ты сердишься на меня.
Я начала было это отрицать, но поняла, что Богиня права.
— Так много смертей, Богиня, слишком много заговоров. Дойл за последние несколько дважды почти погиб. Холод для меня потерян. Я старалась защищать себя и своих людей. — Я коснулась своего живота, плоского, как будто я не была беременна. И я испугалась.
— Не бойся, Мередит. Ты еще не видишь себя беременной, а значит здесь ты выглядишь именно так, как представляешь себе.
Я попыталась успокоить свой бешеный пульс.
— Спасибо.
— Да, есть смерть и опасность, но есть и дети. Вы познаете радость.
— У меня слишком много врагов, Мать.
— Количество твоих союзников растет с каждым твоим волшебством.
— Ты действительно уверена, что я доживу до момента, когда займу темный трон?
Ее молчание походило на ветер, несущийся через равнину. И этот неприветливый звук внезапно заставил меня задрожать, не смотря на пригревающее солнце.
— Ты не уверена.
— Я вижу много путей, множество сделанных выборов. Некоторые из них приводят тебя к трону. Некоторые нет. Даже твое собственное сердце еще не выбрало — хочешь ли ты занять трон.
Я помнила моменты, когда была готова обменять всю летнюю страну на жизнь с Дойлем и Холодом. Но эта мечта уже потеряна.
— Я желала бы оставить всю волшебную страну и остаться жить с Дойлом и моими мужчинами, но Кел выследит и убьет нас. У меня нет другого выбора, кроме как занять трон или умереть.
Теперь на ее руках проступил возраст.
— Я сожалею, Мередит. Я думала лучше о моих сидхе. Я думала, что они сплотятся вокруг тебя, когда увидят возвращение моей благодати. Они потеряны больше, чем я думала. — Горе в ее голосе было таким густым, что хотелось плакать.
Она продолжала:
— Возможно пришло время благословить людей.
— Что ты имеешь ввиду?
— Когда вы проснетесь, то излечитесь. Но в волшебной стране слишком много тех, кто готов опять причинить вам вред. Возвращайся в западные земли, Мередит. Возвращайся к людям, ты права, ты не только сидхе. Возможно, если они увидят, что мое благословение может пройти мимо них и будет дано другим, то это заставит их задуматься.
— Ты хочешь использовать меня, чтобы дать волшебство смертным?
— Я говорю что, когда сидхе отворачиваются от меня и тебя, мы видим, что нас окружают и другие, более благодарные сердца и умы.
— Сидхе владеют магией, Мать, а люди нет.
— Только сами их тела волшебные, Мередит. Это все магия. Спи, а когда проснешься отдохнувшей знай, я сделаю для вас все, что могу. Я буду говорить с теми, кто все еще слушает. Тем, кто закрыл от меня свои сердца и умы, я создам препятствия в пути. — Она потянулась ко мне, и Ее рука снова была молода. — Теперь отдыхай и после возвращайся в смертный мир.
Видение начало исчезать, и я опять понимала, что была в кровати с моими мужчинами. Моя рука больше не болела от шипов, и я могла отодвинуться от Шолто, мы больше не были связаны с ним. Этой мысли было достаточно, чтобы я проснулась. Но одеяло из цветочных лепестков подвернулось у меня под подбородком, как поправляющая одеяло мать. У меня снова появилось чувство, что ничто не могло мне навредить. Богиня была со мной, и все будет хорошо. Мне показалось, что это ощущение Богини было более утешительным, чем во сне на холме. Я почувствовала поцелуй в лоб и услышала голос, голос Бабушки:
— Спи, Мерри-девочка. Я буду рядом. — И как в детстве, я поверила и уснула.
 
Дата: Пятница, 10.12.2010, 22:19 | Сообщение # 33

Скоро Жена
Группа: VIP
Сообщений: 2217
загрузка наград ...
Статус:
Глава 16

Я проснулась на подушке из цветов и на шелковом разливе мягких, как мех, волос. Открыв глаза, первым я увидела лицо Дойла, и это было лучшее, о чем только можно мечтать. Я коснулась его щеки, и белая вспышка улыбки осветила его черное лицо. Его взгляд был предназначен только мне. Совсем недавно я бы ни за что не поверила бы, что увижу такой взгляд черных глаз, предназначенный кому-либо, не говоря уж обо мне. Смотрел ли он на кого-нибудь так прежде? Ведь ему было больше тысячи лет, значит да, не так ли? Но именно сейчас, в этой кровати, этот взгляд был только для меня, и мне этого было достаточно.
— Дойл… — Меня прервал поцелуй.
Поцелуй становился глубже, мы прижимались друг к другу все крепче. Губы, руки сплавлялись, наши тела жаждали друг друга.
Я проложила дорожку из легких поцелуев вниз по гладким мускулам его груди, в то время как он поднимался надо мной, пока не встал на четвереньки. Я радовалась, что все ожоги на его прекрасном теле излечились, и касалась каждого дюйма излеченной кожи. Добравшись до кольца в соске, я начала играть с ним губами и зубами, затем обратила внимание на сосок, взяв его в рот, и дразнила, пока Дойл чуть придушенно не выкрикнул:
— Достаточно.
Этот голос заставил меня улыбнуться — слишком долго и упорно я старалась научить моего Мрака говорить о том, что для него было что-либо достаточно. Королева приучила его и остальных стражей, лишь потакать ее желаниям, не принимая их желания в расчет. Я же хотела знать о желаниях моих мужчин и постараться дать им это.
Я легла под ним, а его тело было крышей надо мной, и можно было свободно его рассматривать. Черная, густая волна волос была переброшена через плечо, как живой плащ. Я чувствовала себя спокойно под защитой его тела.
Я ласкала пальцами его грудь, спускаясь все ниже, пока не добралась до твердого безупречного богатства его тела и взяла его в чашу своих рук. Обернув эту твердость одной рукой, вторую я переместила ниже, чуть поглаживая и лаская его.
— Мередит… — сказал он.
— Я думала, что потеряла тебя, — сказала я и продолжала ласкать его в то время, как он стоял надо мной на руках и коленях. Мне было мало держать его в руке и я чуть потянула его к себе, взяв эту наготу в рот. Я облизывала его вершину, поглядывая вверх на реакцию Дойла и заглатывая его естество глубже. Затем прошлась языком по всей длине и нежно посасывала, пока не почувствовала судорогу нависающего надо мной тела. Только тогда я вобрала его в себя всего, пока мои губы не встретились с рукой, охватившей основание. Мой рот был заполнен и я больше не могла доверять себе, боясь перестать быть нежной в этой игре, поэтому я перенесла руку на гладкость бедра, и чуть приподнялась, чтобы полнее заполнить рот упругой плотью Дойла.
Он коснулся моего плеча.
— Мередит, если ты не остановишься, то я кончу.
Отодвинувшись от него, я перенесла обратно с бедра на его плоть свою руку, продолжая ею водить вверх и вниз. Мне нравилось это ощущение напряженной тяжести в руках, оно позволяло мне держаться подальше от зубов от этой возбужденной плоти. Я так давно хотела сделать это с Дойлом, но он отказывался. Он бы не стал тратить впустую свое семя, если это не вело зачатию. Но теперь…
— Я хочу, чтобы ты был у меня во рту, — сказала я.
— Мередит, — сказал он и с трудом сглотнул. Он накрыл своей рукой мою. — Я не могу думать, когда ты так делаешь.
— Я и не хочу, чтобы ты думал.
Удерживая мою руку, он перенес вес на колени и теперь держал обе мои руки, которые все еще были обернуты вокруг его тела.
— Мы уже говорили об этом.
— Но я беременна, — сказал я. — Теперь мы можем заняться любовью только для удовольствия. Ты у меня во рту впервые — это удовольствие для меня.
Он смутился, затем посмотрел на меня взглядом, который я не могла расшифровать. Затем улыбнулся, качая головой.
— Мы в волшебной стране? — спросил он.
— Мы в безопасности. Ты излечен. Я ношу твоего ребенка. Я хочу утонуть в твоем теле. Пусть все вопросы подождут, Дойл, пожалуйста.
Он пристально осмотрел мое тело, раскинувшееся под ним на кровати, затем перевел взгляд на мои руки, которые все еще были обернуты вокруг него. Он взял меня за запястья, моя бледная кожа была очень белой на фоне его темноты.
Он посмотрел по сторонам.
— Я не уверен, что другие подождут.
Я тоже огляделась. На одной стороне кровати на животе лежал Шолто, а значит его щупальца опять стали татуировкой. Он наблюдал за нами внимательными, голодными глазами.
— Я подожду своей очереди.
— Я пойду, — сказал Мистраль, стоя около кровати. Раны на его теле исчезли, как будто стрелы никогда не касались этой мускулистой красоты. Его серые волосы рассыпались вокруг тела, скрывая его почти полностью.
Дойл в моих руках стал немного мягче, но я должна была сосредоточиться на настроении Мистраля хотя бы на мгновение. Самое трудное с моими мужчинами — это эмоции. Я знала Мистраля не так хорошо, как других отцов моих детей, а значит сейчас был момент, когда нужно быть очень осторожной, чтобы не обидеть его. Он держался так напряженно, как будто что-то причиняло ему боль, и это не имело никакого отношения к ранам от стрел.
— Я хочу отпраздновать, что Дойл жив и со мной, Мистраль.
Он покачал головой, и не глядя на нас, двинулся в сторону ворот.
— Я понимаю.
Мне помог Дойл.
— Но теперь ты с нами, — и он улыбнулся мне, — радуйся, что ты один из нас, а не изгнан из постели.
Мистраль смотрел сквозь завесу серых волос. Его глаза сейчас были цвета предгрозового неба. И несмотря на недолгое наше знакомство, выражение его глаз выдавало его беспокойство. Я не была уверена в причине волнений нашего Громовержца.
— Мы в безопасности, Мистраль, клянусь, — сказала я.
— Ты действительно позволишь присоединиться к вам?
— Если Мерри будет не против, то мы поделимся, — сказал Шолто, но в его словах сквозила неуверенность.
Мистраль подвинулся к кровати, отбрасывая назад волосы, открывая большую часть лица и показывая во всей красе напряженную красоту его тела.
— Я не должен уходить?
— Ты — мой Громовержец, Мистраль. Мы многим рисковали, чтобы спасти тебя. Так почему темерь мы должны прогонять тебя? — Спросила я.
Дойл мягко сжал мои руки, и я послушно отпустила, чтобы он мог говорить с Мистралем не отвлекаясь.
— Ты думаешь, что Мередит похожа на королеву, но это не так. — Он протянул руку к Мистралю. — Ни один из нас не должен уходить. Ни один из нас не должен наблюдать, пока другие удовлетворяют свою жажду, если не хочет этого. Мередит в такие игры не играет.
Шолто поднялся на колени с другой стороны:
— Он прав, Мистраль. Она не Андаис. Она не другие суки сидхе, которые дразнят и мучают. Она Мерри, и она не стала бы приглашать тебя присоединиться к ней, если бы не хотела именно этого.
Я смотрела на Шолто, пока он говорил и думала, что он знает меня лучше, чем мне казалось. Он ответил на мой безмолвный вопрос в глазах.
— Ты настолько благородна, Мередит, настолько красива, как богиня страсти и любви. — Он посмотрел на Мистраля. — Она сердечнее, чем кто-либо в любом из дворов волшебной страны за очень долгое время..
— Я не знал, что у меня все еще была надежда, — сказал Мистраль. — Я потерял больше, чем мог перенести.
Не полностью понимая его настроение и его слова, я хотела избавить его от грусти и волнения и протянула ему руку.
— Иди ко мне, — сказал я.
— Иди к нам, — поддержал Дойл. — Не будет жестокости, не будет никаких скрытых уловок, я клянусь.
Наконец Мистраль шагнул к нам и взял меня за руку, а Дойл коснулся его плеча в истинно мужском приветствии. Я давно заметила, что когда мужчины нагие, они реже открывают друг для друга объятия.
Мистраль смотрел вниз на меня все еще предштормовыми глазами.
— Ты и теперь меня хочешь?
— Почему бы и нет? — Спросила я.
— Я думал, что не нравлюсь тебе.
Я встала на колени и потянулась, заставив его наклониться для поцелуя, который начался медленно и перерос в жадный, почти жестокий. Его тело было уже более счастливо, чем несколько мгновений назад. Я нежно провела рукой по его груди, и это вызвало на его лице выражение такого интенсивного удовольствия, что походило скорее на боль. Он действительно был уверен, что я не позволю ему вновь дотронуться до меня, И возможно, я бы спросила, кто его уверил в этом, но в это мгновение Дойл обхватил меня руками и потянул меня от Мистраля.
— Я хотел бы закончить то, что мы начали.
— Ты — наш Капитан, — сказал Мистраль. — Это твое право.
— Это не из-за звания, — сказала я. — Это только потому, что я думала, что потеряла его. Я хочу чувствовать его вкус во рту, как он наполняет меня. Хочу чувствовать, что я не потеряла все, что люблю.
Мистраль поцеловал меня более мягко, затем позволил Дойлу разделить нас.
— Быть третьим в твоей кровати — это больше, чем я смел надеяться, принцесса. И я доволен.
— Мередит. Просто Мередит, — сказала я.
Он улыбнулся.
— Тогда Мередит.
Дойл держал меня в центре кровати в кольце рук и ног. Шолто снова лег на живот со своей стороны кровати. Мистраль устроился с другой стороны кровати, подогнув ноги. Ни один из них не отворачивался, но я не возражала против аудитории, если не возражал Дойл
.

 
Дата: Пятница, 10.12.2010, 22:21 | Сообщение # 34

Скоро Жена
Группа: VIP
Сообщений: 2217
загрузка наград ...
Статус:
Глава 17

Дойл откинулся назад на одеяло из лепестков, подчеркивающих глубокую черноту его кожи. Про себя я отметила, что он был похож на дьявола, проскользнувшего весной в рай. Но это было все, чего я хотела в тот момент.
Были ночи, когда я наслаждалась им и Холодом, но сегодня я хотела сконцентрироваться только на Дойле. Я не возражала против аудитории, но не хотела отвлекаться на них.
Он позволил мне спуститься к паху. И я воспользовалась руками и губам, чтобы вновь ощутить его плоть у себя во рту. Он наконец сдался моим желаниям и я могла насладиться его вкусом. Я поиграла с крайней плотью, затем начала заглатывать и выпускать его, помогая себе руками, губами и очень осторожно зубам. Боясь не превратить игру в укус, я старалась доставить удовольствие, приправленное небольшой болью. Не хотелось бы сегодня сделать больно моему Мраку. Хотелось доставлять только удовольствие.
Он запротестовал,
— Но ты не получаешь удовольствие.
— В этом я могу помочь, — сказал Шолто.
Все мы посмотрели на него. Он улыбнулся и потянулся рукой к татуировке у себя на теле.
— Если ты позволишь, я могу доставить удовольствие тебе, пока ты доставляешь удовольствие нашему капитану.
Это напомнило мне нашу первую встречу с Шолто в Лос-Анджелесе вечность назад. Тогда он с очевидностью доказал мне преимущества дополнительных органов в любовной игре.
— Ты имеешь ввиду те небольшие щупальца с присосками.
— Да, — сказал он, пристально глядя на меня. Это предложение не было праздным. Он хотел знать, что я на самом деле чувствую по поводу наличия у него дополнительных органов и не тратил впустую времени, пытаясь это выяснить сейчас. Во время последнего секса он был сильно ранен — его щупальца были вырезаны благими.
Я изучила его лицо, а затем взглянула на Дойл. Он наблюдал за мной терпеливо, почти пассивно. Он бы согласился со всем, что я бы могла предложить в этот момент. Столетия службы у королевы приучили мужчин, которые возможно были более доминанты, к послушанию и в кровати и вне ее. Дойл был очень доминантным любовником, но когда был выбор, он, как и большинство гвардии королевы, ждал моего лидерства. И в этот момент мне было решать, что делать — делать хорошо, плохо, задеть самолюбие или просто доставить удовольствие.
И тогда я сказала единственно, что могла придумать, когда человек предлагает мне оральный секс. Я протянула руку к Шолто и сказала:
— Да.
Он улыбнулся улыбкой, о существовании которой я узнала совсем недавно и не думала, что он может так улыбаться. Она делала его красоту более человечной, а его вид более уязвимым. Пришлось поглубже затолкать свои сомнения и просто наблюдать, как его татуировка превращается в настоящие щупальца. Я не знала, было ли это магией дикой охоты, но воспринимать его щупальца, как уродство, я больше не могла — он казался мне почти красивым.
Как и раньше, щупальца так же светились белым сиянием, как все его тело. Самые толстые слегка отливали мрамором. Я знала от своего наставника ночного летуна, что это были мышечные руки, щупальца для тяжелой работы. Ими ночной летун может поднять человека и нести его. Под ними были более тонкие и длинные щупальца, эквивалент пальцев, но в сотни раз более гибкие и чувствительные. Над пупком располагалась бахрома коротких щупалец с чуть более темными кончиками. Я знала, что это были вторичные половые органы, как груди у женщин. И эти щупальца были пригодны для любовной игры как с женщиной ночным летуном, так и с людьми, как показал мне уже Шолто в Лос-Анджелесе. Дюймом ниже была его прямая и твердая нагота, такая же прекрасная, какой мог похвастаться любой сидхе дворов. Без щупалец Шолто был с радостью встречен в любой постели.
Прежде я с ужасом думала о нем со всеми его излишествами. Но как только он встал на колени около нас и дотронулся до меня, все, о чем я могла думать, это сколько вариантов мы бы могли найти для его щупальцев. Действительно ли это была магия волшебной страны? Была ли это часть той магии, которая сделала меня его королевой и я могла думать только об удовольствии, прикасаясь к своему королю? Если это была магия, то это была добрая магия.
Он обернул вокруг меня свои руки, прижимаясь всем телом, но не сжимая, оставляя мне возможность в любой момент разорвать контакт. Просто нежно обняв меня и поддерживая дополнительно мышечными щупальцами, он поцеловал меня. Поцеловал нежно, но твердо. При этом в нем ощущалось напряжение, как будто он боялся, что я отдернусь от него. Вместо этого я лишь глубже упала в поцелуй, одной рукой лаская одно из обхвативших меня щупалец. Шолто сильнее вжал меня в свое тело, отвечая на мои страсть и отсутствие страха перед ним. С большинством мужчин я точно знала, что его возбуждение прижимается к моему телу, доводя меня до дрожи. Но с Шолто мои ощущения обманывались от обилия прикасавшейся ко мне плоти. Более толстые щупальца обнимали меня, как дополнительные руки. Более тонкие — ласкали и щекотали мою кожу, самые же тонкие «пальцы» прокладывали путь между нашими телами к заветному местечку между моими ногами. Один из них добрался до самого сокровенного и я еще раз почувствовала, что на конце есть присоска, как маленький рот. Он походил на ключ, который прекрасно подходит к замку моего тела. Мое возбуждение нарастало.
Я почувствовала гул силы Шолто прежде, чем открыла глаза и увидела, как запылала белым лунным цветом его кожа. Но у щупалец были и другие цвета. Концы малых щупалец горели красными углями, а те, что повыше, переливались жилками мрамора, будто цветные молнии гуляли под кожей. Игра приглушенного красного, чуть приправленного фиолетовым, золотые полосы, как круги в его глазах, пульсировали на фоне белейшего света кожи. Я встала на колени, охваченная светом и магией, гул которой отдавался на моей коже и я, не выдержав, вскрикнула.
— Эти щупальца могут не только гореть, — сказал Дойл, ложась рядом со мной.
Я смогла только кивнуть.
— Смешение сидхе и ночного летуна, — сказал Шолто.
— Они похожи на цветные молнии, — сказал Мистраль. Он протянулся, чтобы коснуться одного из щупалец, но остановился.
Шолто одним из толстых щупалец дотронулся до кончиков пальца Мистраля. Крошечная цветная вспышка проскочил между ними. Запахло озоном, и каждый волосок на моем теле встал дыбом.
Дойл сел.
— Больно?
Мистраль потирал пальцы, как будто все еще чувствовал вспышку. Шолто отодвинул щупальце и рассматривал лицо Мистраля. Его щупальца ослабили хватку на моем теле.
— Не очень, — сказал Мистраль.
— Однажды, — сказал Шолто, — ночных летунов призвали боги неба. Мы полетели к ним, и оседлали молнии, которые боги вызвали. Некоторые говорят, что ночные летуны были созданы богом неба и богиней мертвых.
Мистраль посмотрел на руку, затем перевел взгляд на Короля Слуа. На лице Мистраля проступила боль, его глаза потемнели, как небо перед грозой.
— Я забыл, — прошептал он. — Я заставил себя забыть.
Дойл сказал,
— Я не знал, что ты был…
Мистраль закрыл ему рот рукой. Кажется, они оба были поражены.
— Прости меня, Мрак, но произноси это имя вслух. Меня так больше не зовут. — Он убрал руку Дойла.
— Твоя сила зовет меня, — сказал Шолто. — Возможно, это имя вернулось к тебе.
Мистраль покачал головой.
— Я тогда творил ужасные вещи. У меня не было никакого милосердия, а у моей королевы, моей любви, было его еще меньше. Мы… Мы убивали. — Он покачал головой. — Все начиналось в магии и любви, но она влюбилась в наши создания в прямом смысле этого слова.
— Тогда ты был им, — сказал Шолто.
Мистраль посмотрел на него с отчаянием.
— Я просил бы тебя никому этого не говорить, Король Шолто.
— Не каждую ночь человек встречает своего создателя, — сказал Шолто. В его взгляде на Мистраля сквозил гнев или, возможно, вызов.
— Нет. То существо творило от высокомерия и было за него наказано. Теперь я не это существо. Независимо от того, кем я был раньше, истинные Боги лишили меня этой силы..
— Наша темная богиня, — сказал Шолто. — Говорили, что боги разорвали ее на части и скормили ее нам.
Мистраль кивнул.
— Она не бросила бы вас. Она не подарила бы вам независимость. Она хотела держать Вас как… домашних животных и любовников.

 
Дата: Пятница, 10.12.2010, 22:21 | Сообщение # 35

Скоро Жена
Группа: VIP
Сообщений: 2217
загрузка наград ...
Статус:
Возможно я выглядела удивленной, потому что он пояснил:
— Да, принцесса, я хорошо знаю о множестве возможностей использования их щупалец. Она была когда-то моей любовью, и я их создавал для ее удовольствия, так же как и для ужаса.
— Ты хорошо скрывал свою тайну, — сказал Дойл.
— А ты бы, Мрак, не скрылся бы от позора за то, что боги тебя наказали, Мрак?
— Но твоя сила зовет меня, — сказал Шолто.
— Я даже не мечтал, что возвращение магии в волшебную страну разбудит это во мне. — пробормотал испуганно Мистраль.
— Видимо это очень старая легенда, потому что мой отец никогда не рассказывал мне о ней, — заметила я.
— Это — часть наших потерянных мифов о создании, — сказал Дойл, — прежде, чем христиане уничтожили их.
Мистраль сполз с кровати, качая при этом головой.
— Я не могу позволить себе быть рядом, когда Шолто пылает.
— Разве ты не хочешь узнать, что случиться? — спросил Шолто.
— Нет, не хочу.
— Оставь его, — сказал Дойл. — Не стоит рисковать магией рядом с Мередит. Не будем сейчас принуждать Мистраля.
Шолто смотрел на Дойла и на его лицо наползала маска высокомерия, которую я видела у многих сидхе, и никаким количеством щупальцев и дополнительных органов этого не исправить. Я заметила, как любопытство проскользнуло по лицу и через глаза Шолто. Он хотел знать, что произойдет, если они с Мистралем объединят свою магию.
— Нет, — сказала я и коснулась лица Шолто. Он встретил мой пристальный взгляд.
Высокомерный вызов еще на секунду задержался на его лице и, когда он мигнул, осталось просто высокомерен.
— Как желает моя королева.
Я улыбнулась, потому что даже я не верила ему. Он запомнит этот момент и уже никогда не забудет это чувство силы. Шолто был очень хорошим парнем для короля, но в конце концов все короли ищут власть. Это — их природа. И король никогда не забудет, что «бог», который создал дикую охоту, вернулся.
Я сделала единственную вещь, которая пришла мне в голову, чтобы разрядить эту напряженную атмосферу, — посмотрела вниз на Дойла и сказала:
— Все мои усилия уничтожены этим серьезным разговором. Придется начинать заново.
Он улыбнулся мне.
— Как я мог забыть, тебя ничего не отвлечет от твоей цели?
Я жадно смотрела на то богатство, что опять держала в руках.
— Если это моя цель, то почему меня что-то должно отвлечь от нее?
Он приблизился ко мне и Шолто, все еще оборачивающего мое тело. Но когда он дотронулся до нас, то не было никакого проявления магии. Для Дойла, Шолто, и меня здесь были только плоть и магия между сидхе, когда в воздухе разлито удовольствие. Мистраль отошел к краю окружающего нас сада и старался не смотреть на нас. Мне было ненавистно видеть его разочарование или грусть, но сейчас казалось важным для нас заняться любовью в этом месте. мы должны были любить друг друга.
Глубокий голос Мистраля произнес:
— Я умирал в поле. Как я оказался здесь, и где это мы?
— Они забрали меня из больницы, — сказал Дойл и нахмурился. — Вы были коронованы и…
Он поднял мою левую руку, и на мгновение она показалась мне чужой. На ней появилась новая татуировка из переплетающихся веток и цветущих бутонов роз.
Он поднялся на колени, но уже смотрел не на меня. Он потянулся к Шолто.
Тот поколебался, но все же протянул ему свою правую руку. Дойл держал его бледную руку в своей черной и рассматривал такую же татуировку, вившуюся вокруг запястья и Шолто.
Мистраль вернулся к нам и было заметно, что исчезли следы стел, так же, как у Дойла исчезли ожоги. Но ни один из них не выглядел счастливым, они были очень серьезны.
Дойл соединил наши руки, и татуировки соединились.
— Я не мечтал это, тогда. Вы были обручены и коронованы самой волшебной страной.
— Богиней, — поправил довольно Шолто. Все мужчины действовали странно и у меня появилось ощущение, что я что-то пропустила. Это иногда случалось, когда вам только около 30, а остальным в кровати сотни лет. Все когда-то были молодыми, но иногда я жалела, что у меня нет шпаргалки с разъяснениями к таким случаям.
— Что случилось? — Спросила я.
— Ничего, — самодовольно ответил Шолто.
Дойл притянул руку Шолто и я увидела наши руки вместе.
— Ты видишь эту метку?
— Татуировка, — сказал я. — Это рисунок роз, которые связывали наши руки.
— Вы были обручены с Шолто, Мерри, — тщательно выговаривая каждое слово проговорил Дойл. Он вглядывался в мои глаза.
— Обручены. Ты имеешь ввиду… — Я нахмурилась, глядя в его темные глаза. — Ты имеешь ввиду, что мы теперь женаты?
— Да, — сказал он и этом слове клубился гнев.
— Нам нужно было объединить наши силы, чтобы спасти тебя, Дойл.
— У сидхе может быть только один супруг, Мередит.
— Я ношу и твоих детей, а значит, по нашим законам все вы — мои консорты, и вы будете моими королями.
Шолто пристально разглядывал свою руку.
— Я слишком молод, чтобы помнить, когда волшебная страна последний раз женила кого-либо. Это всегда было так?
— Розы — скорее метка Благих, — сказал Дойл, — но да, страна обручала и отмечала пары.
Я уставилась на симпатичные розы на коже и внезапно испугалась.
— У меня есть право отказаться делить Мередит? — спросил Шолто
— Осторожнее со словами, Король слуа. — Внимательно глядя на Шолто, сказала я.
— Волшебное царство поженило нас, Мередит.
— Это помогло нам спасти Дойл.
— Мы отмечены как пара. — Он протянул мне свою руку.
— Когда Богиня заставляет меня выбрать, она сообщает мне об этом заранее. Сейчас же не было никакого выбора, никакого предупреждения о возможности потери.
— Согласно нашим законам… — начал говорить Шолто.
— Не начинай. — Прервала его я.
— Он прав, Мерри, — сказал Дойл.
— Не усложняй, Дойл. Мы сделали вчера все, чтобы спасти Вас обоих.
— Это закон, — сказал Мистраль.
— Только если у меня ребенок только от одного отца, а это не так. Богиню Клотру, которая забеременела от трех разных любовников, никто не принуждал выходить замуж только за одного из них.
— Они были ее братьями, — сказал Мистраль.
— Так ли это было на сам деле? Или так стала говорить легенда? — Я спрашивала так, будто они могла это знать.
Мистраль и Дойл обменялись взглядами. Шолто же был слишком молод, чтобы знать ответ.
— Клотра жила во время, когда богам и богиням было разрешено жениться на ком они хотели, — сказал Дойл.
— И она была не первой богиней, которая вышла замуж за близкого родственника, — сказал Мистраль.
— Но ведь она не вышла замуж ни за одного из них, и у богинь, на которых женились короли, было много любовников.
— То есть ты утверждаешь, что являешься живым воплощением верховной богини? — подняв брови, спросил Шолто.
— Нет, но я думаю, ты не захочешь узнать, что случиться, если попытаешься заставить меня быть моногамной только с тобой.
На красивейшем лице Шолто застыло раздражение и это так напомнило мне одно из любимых выражений Холода, что стало трудно дышать.
— Я знаю, что ты не любишь меня, принцесса.
— Не обижайся, Шолто. И не будь банальным. В прошлом было много королей, которые могли жениться на одной богине, правильно?
Они опять обменялись взглядами.
— Но это были человеческие короли, а значит богиня переживала их, — сказал Дойл.
— Из того, что я слышал, верховная богиня не бросала своих возлюбленных только потому, что у нее был король, — сказал Шолто.
Дойл посмотрел на меня и я не смогла прочитать выражение его лица.
— Ты хочешь изменить ради нас тысячалетние традиции? — спросил он.
— Если потребуется, то да.
На его глазах, смотрящих на меня, мелькали различные выражения — то хмурый взгляд, то полуулыбка, то смех. И это обрадовало меня — значит страх его отступил. Тот страх, который появился у него, когда он увидел наши с Шолто татуировки.
— Я спрошу снова, — сказал Мистраль. — Где мы? Я не узнаю это место.
— Мы в моем королевстве, — сказал Шолто.
— В холме слуа такого места нет, — сказал Мистраль, его голос был уверенным, с ноткой сарказма.
— Как из неблагих бывал здесь, чтобы знать, что есть, а чего нет в моем королевстве? Как только умер отец Мередит, Принц Эссус, ни один из вас не переступал мой порог. Мы были достаточно хороши, чтобы бороться за Вас, но недостаточно хороши, чтобы вы посещали нас. — Голос Шолто держал от гнева, копившегося много лет. Эти годы годы слуа использовались лишь как оружие. А оружие — это вещь, ведь не будем же мы общаться с ядерной бомбой. Мы просто нажмем кнопку и она сделает свою работу.
— Я был в твоем холме, — сказал Дойл. В его глубоком голосе просквозил оттенок какого-то чувства. Гнева? Предупреждения? В любом случае, это было что-то нехорошее.
— Да, только слуа не последуют за собакой, когда у них уже есть охотник. — Двое мужчин сверлили друг друга глазами.
Я знала, что какая-то давняя вражда была между ними, еще когда увидела их в Лос-Анджелесе, но это было первым намеком на то, что случилось между ними.
— То есть королева попыталась отправить Дойла управлять слуа? — Спросила я. Я села в кровати среди разлива лепестков, в которое превратилось одеяло.
Мужчины посмотрели вверх на деревья и ветки роз, которые создавали навес над нами.
— Может быть стоит завершить этот разговор в более реальной части волшебной страны? — спросил Мистраль.

 
Дата: Пятница, 10.12.2010, 22:21 | Сообщение # 36

Скоро Жена
Группа: VIP
Сообщений: 2217
загрузка наград ...
Статус:
— Согласен, — ответил Дойл.
— Что ты подразумеваешь под «более реальной частью»? — спросил Шолто, кладя руку на одно из деревьев, стоявшее в углу кровати.
— Одеяло вернулось к тому, из чего оно было создано. Волшебство тает, — сказал Дойл.
— Ты хочешь сказать, что как в сказках, волшебство длится только некоторое время, — спросила я.
Он кивнул.
И тут прозвучал голос издалека:
— Мой Король, принцесса, это — Генри. Вы меня слышите?
Ответил Шолто:
— Слышим.
— Отверстие к этой комнате сужается, мой Король. Вы должны выйти прежде, чем оно закроется окончательно? — Голос Генри выдавал беспокойство.
— Да, — сказал Дойл. — Думаю, он прав.
— Я здесь король, Мрак, и я говорю, что мы будем делать и что не будем делать.
— Господа, — сказал я, — как принцесса и будущая королева всех, я приму решение. Мы должны выйти прежде, чем стена закроется.
— Соглашусь с принцессой, — сказал Мистраль. Он подошел к кровати и протянул мне руку.
Когда я взяла протянутую руку, Мистраль улыбнулся и обернул своей большой рукой мою маленькую ладошку, его улыбка была мягче, чем я когда-либо видела у него. Он повел меня обратно к костяным воротам. Трава на нашем пути больше не пыталась дотронуться до меня. Камни были просто камнями, как будто двигавшиеся в них существа ушли из них. Мы оставили Дойла и Шолто стоящими на коленях на кровати и все еще продолжавшими сверлить друг друга глазами. Когда вернемся в спальную Шолто, нужно будет выяснить причину их взаимной неприязни.
От прикосновения Мистраля костяные ворота рассыпались.
— То, что создало это место, исчезает, — крикнул он Дойлу и Шолто. — Принцесса должна быть в безопасности прежде, чем это место полностью разрушится.
Мистраль подхватил меня на руки и понес через груду костей. За воротами была видна спальня Шолто и взволнованное лицо Генри, смотрящего оттуда на нас. Можно было видеть, как срастались камни, как что-то живое и жидкое. Это было похоже на наблюдение за цветочным бутоном, если можно взглядом уловить почти незаметные изменений.
Мистраль пронес меня через открытие, и мы оказались в винно-фиолетовой спальне Шолто. Генри поклонился нам и опять повернулся к отверстию в ожидании своего короля. Отверстие продолжало сужаться, а мужчины не спешили выбраться из сада. Это было столкновение эго? Чтобы не случилось между ними, но мои нервы могли и не выдержать, наблюдая как срастаются края отверстия.
И я крикнула мужчинам:
— Я умру, если вы оба останетесь в этой ловушке. Сегодня же вечером мы уезжаем в Лос-Анджелес.
Мужчины переглянулись и побежали к нам. Наверное, в других обстоятельствах я бы наслаждалась видом бегущих обнаженных мужчин, но стена зарастала. Если она зарастет полностью, здесь некому было бы ее открыть вновь. Среди сидхе у кого-то были руки власти, которые могли разорвать камень, но ни Шолто, ни Дойл такими руками не обладали.
Я закричала:
— Быстрее!
Дойл сорвался на бег, став похожим на черное гладкое животное, под кожей которого текли мускулы и плоть. Мне было страшно за него. Он всегда походил на скалу. Теперь же я поняла, что это не так. Он был как ветер, дождь или что-то стихийное и больше, чем просто плоть. Несколько месяцев назад я уже такое чувствовала. Тогда я наблюдала за ним и не могла поверить, что он, со всеми его возможностями, любит меня. В конце концов, я была просто человеком.
Шелто бежал позади Дойла, как его бледная тень. На мгновение мне показалось, что это был мой Холод. Он был парой Дойлу. Мои белое и черное, мои мужчины. Шолто был красив и стремителен, но не мог бежать так быстро, как Дойл. Он немного отставал и немного… более человечен.
Мистраль сказал,
— Попроси, чтобы стена осталась открытой.
— Что? — спросила я пораженно. Я все еще была у него на руках и все еще в спальне Шолто.
Он поставил меня на пол.
— Хватить смотреть на Дойла, как томящийся от любви подросток, и прикажите стене не закрываться.
Я не была уверена, что ситхен слуа послушается мне, но попробовать можно.
— Стена, пожалуйста, не закрывайся.
Казалось, на мгновение меня услышали, как будто стена колебалась повиноваться ли, но потом стена опять начала зарастать. Медленнее, чем было, но все равно не остановилась.
Дойл нырнул через отверстие, перекувырнулся и приземлился на ноги на ковер в водовороте черных волос и черных мускулов.
Шолто повторил нырок Дойла, но упал на ковер, тяжело дыша. Дойл тоже дышал тяжело, но казался готовым найти оружие и встать на мою защиту. Шолто же требовался хотя бы минутный отдых.
Он выпалил,
— Мне показалось, или пока мы бежали, дорожка становилась длиннее?
— Да. — Кивнул Дойл.
— Почему? — Спросила я.
Шолто встал на ноги и посмотрел вверх. Я тоже посмотрела вверх, но как не приглядывалась, видела только камень.
— Здесь кто-то или что-то. — Он пошел к платяному шкафу у противоположной стены комнаты и вынул одежду. Она была белой и золотой и не соответствовала комнате, но очень походила его совершенным глазам и волосам. Он бы очень подошел ко Двору Благих, если бы не особенности его генетики и дополнительные органы. Но даже Двор Неблагих считал его ужасом. В прошлом даже Благой Двор был бы счастлив ему. Но Шолто, как и я, не мог скрыть смешанную кровь. Не существовало такого гламора, который мог бы сделать нас одними из них.
Дойл внимательно огляделся. Он тоже что-то видел? Что-то чего я не ощущала?
— Что это?
— Магия, магия слуа, но не… моя, — сказал Шолто и пошел к двери.
— Мой Король, — сказал Генри, и все посмотрели на него. Я не забыла, что он был там.
— Вы были в волшебном сне несколько дней. Некоторые слуа испугались, что Вас могли околдовать на столетия.
— То есть как спящая красавица, — сказала я.
Генри кивнул. Его красивое лицо было взволновано, но не была уверена, так как не очень хорошо знаю его.
— Они пришли сюда и увидели сад. Это было похоже на действия благих, мой лорд. Ни один из нас не мог войти в ворота или преодолеть стены. Это сдерживало нас и защищало вас ото всех, кто пытался приблизиться.
— Что случилось, пока мы спали, Генри? — спросил Шолто. Он подошел к нему и схватил его за плечо.
— Мой король, благие разбили лагерь около нашего ситхена. Они потребовали встречи, но у нас не было короля, чтобы выступить от нашего имени. Вы же знаете правило — без правителя, мы прекращаем быть слуа, прекращаем быть свободными. Мы бы были поглощены неблагим двором, но сначала должны были бы самостоятельно справиться с благими.
— Они выбрали другого короля, — сказал Шолто.
— Только временного правителя.
— Но это разделило власть короля, и у кого бы ни была эта часть власти, он не захочет, чтобы мы вышла из стены.
— Зачем пришли благие? — спросил Дойл.
Генри стал объяснять Шолто, а тот кивал в ответ.
— Они говорят, что слуа украли принцессу Мередит и держат против ее желания.
— Я не их принцесса. Почему они решили, что должны спасти меня?
— Они хотят и Вас и чашу. Они говорят, что обе были украдены, — сказал Генри.
«Ох», подумала я.
— Они хотят мою магию… не меня. Только какое право они имеют брать в осаду слуа?
— Право на родство — Ваша мать приехала, чтобы потребовать возвращение ее милой дочери, и внуков, которых она носит. — Генри выглядел еще более сконфуженным.
— Одним из отцов детей, которых я ношу, является Шолто. Право отца заменяет право бабушки.
— Благие утверждают, что дети принадлежат Королю Таранису.
Шолто пошел к двери.
— Подождите здесь. Я должен поговорить со своими людьми, а потом будем противостоять безумию благих.
— Шолто, ты не хотел бы выбрать что-нибудь другое из одежды? — Спросила я.
Он застыл, потом нахмурившись, посмотрел на меня.
— Почему?
— Твоя одежда выглядит, как у благих, а твои люди и так бояться, что мы с тобой превратим их из темных и ужасных слуа во что-то легкое и воздушно-красивое.
Он посмотрел на меня так, как будто хотел поспорить, затем вернулся к платяному шкафу. Он вытянул черные штаны и ботинки, но не стал одевать рубашку. Воздух перед ним заколебался и на животе проступили щупальца.
— Я напомню им, что я частично ночной летун, а не только сидхе.
— Если я пойду с тобой, это тебе поможет или навредит? — Спросила я.
— Думаю, навредит. Я поговорю со своими людьми, потом вернусь за вами. Таранис сошел с ума, если решил осадить нас.
 
Дата: Пятница, 10.12.2010, 22:22 | Сообщение # 37

Скоро Жена
Группа: VIP
Сообщений: 2217
загрузка наград ...
Статус:
— Почему Двор Неблагих не помогает слуа? — спросил Дойл.
— Я узнаю, — сказал Шолто и протянул руку к ручке двери, когда заговорил Мистраль.
— Мои поздравления тебе, Король Шолто, королю королевы Мередит. — Его голос был почти нейтрален, когда он произносил эти слова. Почти.
— Поздравляю и тебя, Громовержец, хотя с таким количество королей вокруг, я не уверен, какое королевство мы разделим. — С этим Шолто вышел, Генри следовал за ним.
— Что он имел ввиду, поздравляя меня? — Спросил Мистраль. — Я знаю, что принцесса носит ребенка Шолто и твоего, Дойл. Я это слышал в кровати после пробуждения.
— Мистраль, разве королева не сказала тебе? — Спросила я.
— Мне было сказано, что ты наконец забеременела от нескольких стражей. Я немного узнал, пока было больно. — Он не смотрел на меня и продолжил. — Она была в бешенство, когда ты уехала, принцесса. Твой зеленый рыцарь разрушил зал пыток, и она приказала меня приковать цепью к стене ее покоев. Там я был в ее милосердии с тех пор, как вы уехали.
Я коснулась его руки, но он отодвинулся.
— Так и думала. что она причинит тебе боль за то, что ты был со мной, — сказала я. — Мне очень жаль.
— Я знал, что это была цена, которую я заплачу. — Он скользнул по мне взглядом, а затем позволил своим волосам упасть на лицо, скрывшись за этой завесой. — Я был рад заплатить, я надеялся… — он покачал головой. — Для надежды слишком поздно. — Он повернулся к Дойлу, протянув ему руку. — Я завидую тебе, капитан.
Дойл шагнул и взял протянутую руку, черную на белом.
— Я не могу поверить, что королева не рассказала правду своему двору.
— Меня освободили от цепей только этой ночью, поэтому я не знаю, что она говорила двору. Я не в числе ее любимчиков, чтобы мне что-то говорили. Меня освободили и тут же предали свои же. Онилвин должен умереть, мой капитан.
— Он предавал тебя?
— Он привел меня к засаде стрелков благих.
— Что ж, буду знать. Он будет наказан.
— Он уже наказан, — сказала я.
Они оба смотрели на меня.
— Что ты имеешь ввиду, Мерри? — Дойл спросил.
— Онилвин убит.
— Чьей рукой? — спросил Мистраль.
— Моей.
— Что? — Спросил Мистраль.
Дойл взял меня за руку, изучая мое лицо.
— Что случилось, пока я был в человеческой больнице?
Я рассказала наиболее короткую версию из возможных. У них было множество вопросов о Дикой Охоте, а Дойл держал меня, пока я говорила, что бабушка мертва.
— Благие у ворот слуа — это частично моя ошибка. Я послала благих сидхе, которые были вынуждены присоединиться к охоте, обратно к Таранису с сообщением, что я убила Онилвина собственной рукой и что чаша прибыла в мою руку.
— Почему ты показала им чашу, ведь королева запретила это делать? — спросил Мистраль.
— Чтобы спасти твою жизнь.
— Ты использовала чашу, чтобы спасти меня? — переспросил он.
— Да.
— Не надо было впустую тратить магию на меня. Ты должна была спасти Дойла и Шолто, я не стою такого риска.
Дойл посмотрел на меня.
— Он не знает, — сказала я.
— Думаю, да.
Мистраль по смотрел на нас.
— Чего я не знаю?
— Я упомянула имя Клотры не просто так, Мистраль. У нее был сын от трех отцов, а у меня будет два малыша, каждый также от трех отцов.
— Слишком много королей, что ты будешь делает со всеми нами, принцесса?
— Мередит, Мистраль. Зови меня Мередит. Я ношу твоего ребенка, хотя бы поэтому называй меня по имени.
Мистраль мгновение смотрел на меня, зачем покачал головой и повернулся к Дойлу.
— Она говорит загадками. Если бы я был одним из отцов, то королева освободила бы меня и я должен был бы уйти в западные земли.
— Мы узнали об этом за несколько минут до похищения Мередит королем. У тебя не было времени добраться до нас в западных землях, потому что мы были здесь, в волшебной стране, и в землях слуа.
— Значит королева не знала, что я был одним из отцов? — Мистраль спросил.
— Я сам сообщил ей, что Мередит беременна и кто является отцами, — сказал Дойл.
— Она освободила меня, но ничего не сказала. — Он повернулся ко мне. Его глаза вмещали в себя частички неба, или бегущие разноцветные облака. Он, казалось, не знал, что думать или чувствовать, и в глазах отражалась эта неуверенность.
Я подошла к нему, коснулась его руки, и вгляделась в эти неуверенные глаза.
— Ты будет отцом, Мистралем.
— Я был с тобой только дважды.
— Ты же знаешь, что говорят: даже одного раза достаточно, — улыбнулась я.
Тогда он в ответ улыбнулся немного растерянно и посмотрел на Дойла.
— Это так?
— Да. Я был там, когда видения показывали это Мередит. Мы оба будем отцами. — Темное лицо Дойл блеснуло белоснежной улыбкой.
Лицо Мистраля наполнилось светом. Его глаза внезапно стали синими — цвета ясного, летнего неба. Он нежно коснулся моего лица, как будто боялся, что я сломаюсь.
— Беременна моим ребенком? — Он произнес это как вопрос.
— Да, — ответила я.
Я видела, как в его глазах бежали облака, сменяя цвет. Они стали цвета дождливого неба. И это небо закапало по бледным щекам. Можно было ожидать любой реакции от Мистраля, но я совершенно не ожидала такого от Громовержца. Он был всегда настолько жестким и в спальне и в сражении, и теперь он, единственный из всех отцов, кто плакал, когда узнал об этом. Каждый раз, когда я мне кажется, что я понимаю мужчин, я снова ошибаюсь.
Его голос был надломлен.
— Почему она не сказала мне? Почему она причиняла мне боль, когда я делал то, что она говорила, что она хотела больше всего на свете? Она получила наследника ее собственной крови, чтобы занять ее трон по ее же желанию, и она мучила меня за это. Почему?
Я знала, кто это «она» была. Я заметила, что многие из стражей говорили о королеве Андаис, как «она». Она была их королевой и абсолютным правителем их судеб. Единственная женщина, которую они так долго надеялись коснуться.
— Я не знаю. — Это единственное, что я могла предложить.
Дойл подошел и обхватил за плечи Мистраля.
— Логика давно оставила королеву.
Это был вежливый способ сказать, что Андаис была безумна. Это было так, но говорить это вслух не всегда было мудро.
Я коснулся руки Мистраля и он отдернулся, как от боли.
— Если она узнает, что волшебная страна обручила вас с Шолто, она может воспользоваться этим предлогом, чтобы забрать назад остальных стражей.
— Она не может забрать отцов моих детей, — сказала я увереннее, чем чувствовала.
Мистраль высказал мои страхи.
— Она королева, и она может делать все, что ей нравится.
— Она поклялась отдать вас всех мне, если вы приедете в мою кровать. От нее отказались бы. Дикая охота снова стала реальностью и снова охотится на клятвопреступников, даже королевских.
Мистраль сжал мою руку так, что стало больно.
— Не угрожай ей, Мередит. Ради любви к Богине, не делай ничего, чтобы стать для нее опасной.
— Ты делаешь мне больно, Мистраль, — сказала я мягко.
Он ослабил свою хватку, но не позволял освободить руку.
— Не думай, что внуки ее брата будут для тебя достаточной защитой от нее.
— Мне опасно оставаться в волшебной стране. Я знаю это. Именно поэтому мы должны уехать как можно быстрее в Лос-Анджелес. Мы должны выдвинуть обвинения против короля и натравить на него человеческие СМИ. Мы должны бежать из волшебной страны. Слишком много вещей, которые станут оружием, используемым против всех нас. — Я повернулась к Дойлу и положила свою руку на его. — Богиня предупредила меня, что сидхе вернулись к ней. Здесь слишком много наших врагов. Мы должны вернуться в город и окружить себя металлом и технологиями. Это ограничит силу других.

 
Дата: Пятница, 10.12.2010, 22:22 | Сообщение # 38

Скоро Жена
Группа: VIP
Сообщений: 2217
загрузка наград ...
Статус:
— Это ограничит и нас, — сказал Мистраль.
— Да, но и без магии волшебной страны я доверяю своим стражам, которые защищают меня с пистолетами и мечами.
— Волшебная страна пришла к нам в Лос-Анджелесе, Мерри, — сказал Дойл.
Я кивнула.
— Да, но чем ближе мы к волшебным холмам, тем больше наших врагов окружают нас. Я даже не уверена, что благие мои враги, но они не друзья. Они стремятся управлять мной и моей магией.
— Тогда мы должны вернуться в Лос-Анджелес, — сказал Дойл.
— Шолто не может оставить своих людей осажденными благими, — сказал Мистраль.
— Мы не можем, — поправила его я.
— Что ты хочешь сделать, Мередит? — спросил Дойл.
Я покачала головой.
— Не знаю, но знаю, что должна убедить их, что слуа меня не украли. Я должна убидить их, что не могут забрать чашу у меня.
— Им нужны ты и чаша, — сказал Мистраль. — Я думаю, они понимают, что она прибыла в твою руку.
— Правда, — сказал я. А сама думал «Что мне делать, Богиня? Что мне делать, чтобы остановить это?». И тогда мне пришла в голову идея, очень человеческая идея.
— В холме слуа есть комната, как в холме неблагих, где есть телефон и компьютер, офис.
— Откуда ты знаешь это? — Мистраль спросил.
— Мой отец звонил отсюда однажды, когда приводил меня сюда.
— Почему он не использовал телефон в холме неблагих? — Спросил Мистраль.
Я посмотрела на Дойл.
— Он не доверял неблагим, — ответил ему Дойл.
— Это было за несколько недель до его смерти.
— Кому он звонил? — Спросил Мистраль.
— Он заставил меня пойти с Шолто, чтобы посмотреть другую часть холма.
— Я думал, что ты боялась Короля Слуа, — заметил Дойл.
— Да, но мой отец сказал мне идти, к тому же слуа никогда не вредили мне. Так что холмы слуа и гоблинов были единственными волшебными холмами, где меня никогда не били и не оскорбляли. Он был прав. Теперь слуа боятся, что став королевой Шолто, я изменю их. Но тогда я была всего лишь дочерью Эсусса и им нравился мой отец.
— Он всем нам нравился, — сказал Мистраль.
— Не всем, — сказал Дойл.
— Кому? — спросил Мистраль.
— Тому, кто его убил. Это должен был быть другой воин сидхе. Никто другой, не смог бы противостоять Принцу Эссусу. — Впервые я слышала, как Дойл сказал вслух то, что я знала всегда. Кто-то из окружавших меня при дворе был убийцей моего отца.
Дойл повернулся ко мне.
— Кому будешь звонить?
— Позову полицию. Скажу правду, что благие пытаются вернуть меня в руки короля. Скажу, что они не верят в его вину, и то, что я нуждаюсь в помощи.
— Они не смогут победить благих, — сказал Дойл.
— Не смогут, но благие не смогут защищаться от человеческих властей. Если они это сделают, то потеряют право жить на американской почве. Они будут высланы из последней страны, которая разрешила им пребывание.
Мужчины смотрели на меня, и Мистраль кивнул.
— Разумно.
— Ты поставишь благих в ситуацию, в которой они не могут победить, — сказал Дойл. — Если они подведут своего короля, он может их убить.
— У них есть возможности победить его как короля, Дойл. Если они слишком слабы волей, чтобы сделать это, то их судьба — это их выбор.
— Жестокие слова, — сказал он мягко.
— Я думала, что беременность сделает меня более мягкой, но когда я стояла одна в снегу, я поняла, что Онилвин пытался убить меня, зная, что я беременна, — я покачала, пытаясь подобрать слова, — и это заставило меня держаться. Или возможно, это была бабушка, умирающая на моих руках, наконец заставило меня понять.
— Понять что, Мередит?
— То, что я не могу позволить себе быть слабой, или даже больше — слишком доброй. Время для таких вещей вышло, Дойл. Я спасу волшебную страну если смогу, но я защищу своих детей и мужчин, которых я люблю больше всего остального.
— Даже больше трона? — спросил Дойл.
Я кивнула.
— Ты видел дворян, когда королева представила меня, Дойл. Меня поддерживает меньше половины из них. Я думала, что Андаис достаточно сильна, чтобы выдвинуть наследника, которого она выбрала, но если дворяне ее Двора сговариваются с дворянами Благого Двора, то она потеряла большую часть власти над ними. Если мы не найдем здесь больше союзников, то трон будет опасным для меня.
— Ты отказываешься от короны? — очень осторожно спросил Дойл.
— Нет. Но я говорю, что я не могу его занять, если не будет гарантии моей безопасности и безопасности моих королей и детей. Я не хочу отдавать людей убийцам, и я не буду умирать от их рук, как это произошло с моим отцом. — Я положила руки на живот. Все еще плоский, но я видела их крошечные фотографии на ультразвуке. Я не потеряю их. — Мы вернемся в западные Земли, и мы остаемся там, пока не родятся младенцы или пока мы не будем уверены, что на мне угрожает опасность.
— Мы никогда не будет в безопасности, Мередит, — сказал Дойл.
— Пусть будет, как будет, — ответила я.
— Осторожнее со словами, принцесса, — сказал Мистраль.
— Я говорю правду, Мистраль. Слишком много заговоров, врагов, или просто людей, которые хотят использовать меня. Моя собственная кузина использовала нашу бабушку как оружие, и убила ее. Многие из сидхе ни капли не заботит смерть низших фейри и это тоже неверно. Если я стану королевой, то я стану королевой для всех, не только для сидхе.
— Мерри… — сказал Дойл.
— Нет, Дойл, низшие фейри не попытались меня убить. Почему я должен быть лояльной к тем, кто продолжает пытаться причинить мне боль?
— Потому что ты сидхе, пусть и частично.
— А еще я частично человек и брауни. Мне нужен телефонный справочник и офис. Слишком давно я там не была. Но мы вызовем полицию, они приедут и выведут нас. Мы полетим на самолете в Лос-Анджелес, а в самолете достаточно металла и технологий, чтобы защитить нас.
— Полететь… не очень счастливая для меня мысль, Мередит, — сказал Дойл.
Я улыбнулась ему.
— Я знаю, много металла — это проблема для большинства из вас, но это самый безопасный способ для нас и это гарантирует, что там нас будут ждать человеческие СМИ. Мы собираемся втянуть СМИ, потому что это война, Дойл. Не война оружия, а общественного мнения. Волшебная страна растет силой веры смертных, значит дадим им возможность поверить нам.
— Ты это все время планировала? — спросил он.
— Нет, нет, но еще не пришло время применять мои собственные силы. Я была воспитана среди людей, Дойл. Теперь понимаю, почему мой отец забрал меня из волшебной страны ребенком, по той же причине я уезжаю теперь. Это было более безопасно.
— Ты ссылаешь нас, включая наших детей, из волшебной страны.
Я подошла к нему, обернув свои руки вокруг него и прижимаясь к нему.
— Только недавно ты настаивал на этом.
Он смотрел на меня.
— Мередит, не бросай трон ради меня.
— Я признаю то, что продолжающиеся попытки убить тебя, это самый сильный аргумент, который повлиял на мое решение. Но не только это, Дойл. Магия вокруг меня становится все более дикой и я не могу управлять ею. Я больше не знаю то, что возвращается. Есть вещи, которые стоило бы держать подальше и от людей и от нас самих. Что, если я возвращаю вещи, которые действительно могут разрушить нас всех, смертных и бессмертных? Я слишком опасна, чтобы быть так близко к волшебным холмам.
— Волшебная страна пришла в Лос-Анджелес, Мерри, или ты забыла?
— Эта новая часть волшебной страны стоила нам Холода, я не забыла этого. Если бы я не была в это новой частичке магии, то Таранис, возможно, не смог был забрать меня. Мы разместим охрану у дверей, а я останусь в человеческом мире, пока Богиня или Бог не скажут мне изменить это.
— Какое видение дала тебе Богиня, что приняла такое решение? — спросил он.
— Это не видение, а благие около холма слуа. Я приношу опасность для всех, кто защищает меня в волшебной стране. Пришло время вернуться домой.
— Волшебная страна дома, — сказал он.
Я покачала головой.
— Я рассматривала Лос-Анджелес, как наказание. Теперь это убежище и я сделаю это нашим домом.
— Я никогда не был раньше в городе, — сказал Мистраль. — Не уверен, что буду там процветать.
Я протянула ему свою руку.
— Ты будешь со мной, Мистраль. Ты будешь наблюдать, как мое тело готовится к родам, ты будете держать наших детей в руках. Что больше дома, чем это?
Он подошел ко мне, к нам, и их руки обернули меня силой. Я спрятала лицо в аромате груди Дойла, зарылась в ней. Мое решение укрепилось бы, если бы другим обнимающим меня, был Холод. Возвращаясь в человеческий мир и отрываясь от волшебной страны, я отрывалась и от последней его части. Белый олень не выживет в городе из металла и бетона. Я спрятала эту мысль подальше. Мой выбор был верным. Я чувствовала это. Пришло время вспомнить о другой моей частичке. Пришло время вернуться в Лос-Анджелес и сделать его моим домом.
 
Дата: Пятница, 10.12.2010, 22:23 | Сообщение # 39

Скоро Жена
Группа: VIP
Сообщений: 2217
загрузка наград ...
Статус:
Глава 18

Хаттан, кузен Шолто, охранял дверь. Его брат был с другой стороны двери. Ночной летун уселся на полу, его большие крылья расстелились вокруг него как большой черный плащ. Стоя, ночной летун был немного ниже меня ростом. Я смотрела в эти огромные глаза без белков, их вид и вид наполненных чернотой глаз Хаттана наводил на мысль о наследственности.
Они были кузенам Шолто со стороны отца.
Хаттан внимательно глядя на меня, произнес:
— Принцесса Мередит, рад видеть Вас в здравии. Это — Тарлак, наш дядя.
Я знала, что он подразумевал под «нашим».
— Приветствую, дядя Тарлак. Приятно встретить еще одного родственника моего короля.
Тарлак поклонился тем странным текучим движением, которые были свойственны только ночным летунам, словно их позвоночники не походили на человеческие. В его голосе слышалось шипение змеегоблина, но при этом звук напоминал гудящий порыв ветра в небе, его слова напоминали крики диких гусей, улетающих зимовать, но смешанных со звуком штормовых волн и человеческой речи.
— Давно уже никто из сидхе не называл меня дядей.
— Я рожу Вашего племянника и Вашего короля. Согласно закону слуга это делает нас родственниками. Слуа никогда не настаивали на соблюдении формальностей, увеличивших бы количество родственников. Кровь взывает кровь. — В Неблагом дворе кровь к крови означало бы угрозу, но среди Ссуа это просто означало, что я ношу гены Тарлака в своем дитя.
— Вы знаете наши законы, это хорошо. Вы — дочь своего отца.
— Вне Неблагого Двора я встречаю людей, которые уважали моего отца. Мне становиться жаль, что он был на долю приятнее, нежели на долю безжалостней..
Тарлак пожал тем, что у человека означало бы плечи, но это движение было знакомо по движениям моего наставника ночного летуна Бхатара.
— Думаете, это спасло бы его? — спросил Тарлак.
— Планирую узнать это.
— Хочешь быть безжалостнее отца? — спросил Хаттан.
Я посмотрела на него и кивнула.
— Проводите меня в офис, мне нужно позвонить и я попытаюсь быть практичнее и неожиданнее.
— Какая может быть помощь от телефона против благих? — спросил штормовым голосом Тарлаке. Не у всех ночных летунов были такие голоса. Это был признак королевской крови. Но даже среди королевских особей не у всех был такой голос.
— Я вызову полицию и скажу им, что мой дядя опять пытается меня похитить. Они прибудут и спасут меня, а как только я уйду, благие уйдут за мной.
— Если слуа не могут противостоять благим, то люди точно не смогут, — сказал Хаттан.
— Но если благие посмеют напасть на человеческую полицию, то будет означать нарушение соглашения, которое они подписали, когда они прибыли в эту страну. Это война на американской земле, война с людьми. Их за это вышлют из страны.
— Вы стремитесь не бороться, а лишить их возможности бороться, — сказал Тарлак.
— Верно.
Он улыбнулся так, что вокруг его темных глаз собрались счастливые морщинки, это так напоминало широкие улыбки Бхатара, когда я была ребенком.
— Мы отведем Вас в офис, но наш король и племянник сейчас занят тем, с чем человеческая полиция помочь не может.
— Давайте мы пойдем, а Вы будете объяснять, — сказал Мистраль.
Тарлак кинул на высокого сидхе недружелюбный взгляд, который, уверена, Мистраль не понял. Я выросла, глядя в лицо ночного летуна, и я этот взгляд поняла.
— Сидхе здесь не командуют. — Тогда он посмотрел на Дойла.
— Когда королева приказала, чтобы я приехал и попытался быть вашим королем, вы отвергли меня. Решение слуа было окончательным. Я это сделал только потому, что мне приказали, не более того.
— Это плохо отразилось на нашей жизни, — сказал Тарлак.
— Королева приказывает, вороны повинуются, — произнес Дойл старое выражение Неблагих, которое я не слышала уже довольно давно.
— Некоторые говорят, что принцесса твоя марионетка, Мрак, но ты молчишь.
— Принцесса справляется самостоятельно.
— Да, это так. — Тарлак, казалось что-то решил. Он изящно вышел в прихожую, но менее изящно, чем если бы он скользил по воздуху.
— Мы слышали, что слуа проголосовали за нового короля по доверенности, потому что боялись, что Шолто не проснется к началу переговоров с благими, — сказала я, догнав Тарлака. Мистраль и Дойл пошли позади меня, держась ближе, чтобы слышать разговор. Хаттан шел позади них.
— Не только из-за этого, принцесса Мередит. Сад, который Вы создали, был ужасно похож на действия благих, хотя костяные ворота были хороши.
— Это была магия Шолто и моя.
— Но в основном там были цветы и свет. А это не очень похоже на Неблагих и это определенно не слуа.
— Я не всегда могу выбрать какую магию использовать.
— Это — дикая магия и она сама выбирает путь, как вода, находящая расселину в скале, — заметил он.
Я просто согласилась.
— Есть шанс, что они попытаются лишить Шолто власти?
— Они боятся, что в соединении с Вами он разрушит Слуа, поэтому выбрали чистокровного ночного летуна. То, что Шолто был лучшим и самым справедливым из королей, спасло его от потери королевства.
— Простите, — сказал Дойл, — но слуа мог просто не выбирать нового короля?
Тарлак говорил, пытаясь не оглядываться на Дойла.
— Так было и раньше.
Мы шли в тишине несколько минут. Ситхен слуа очень напоминал ситхен неблагих своими темными каменными стенами и холодным истертым каменным полом. Но энергия была другая. Мелодия, пульсирующая энергия, которая всегда присутствовала в волшебном холме, пока не блокировать это ощущение, было немного различно. Это походило на различие между Порше и Мустангом. Они оба были суперкарами, но один мурлыкал и другой ревел. Ситхен слуа ревел, сила, призывала меня все громче и становилась громче с каждым шагом.
Я остановилась настолько резко, что Дойл почти коснулся моего плеча, чтобы не уткнуться в меня.
— Что не так? — спросил он.
— Мы должны позвонить, но я нужна Шолто, прямо сейчас.
— Если Вы там будете, это их не успокоит, — сказал Тарлак.
— Я знаю, что выгляжу для них как сидхе, но это сила, которую они должны видеть. Ситхен зовет. Разве Вы не слышите этого?
Тарлак пристально посмотрел на меня.
— Я слышу, но я — ночной летун.
— Это ревет во мне, все громче и громче, как дождь и ветер во время приближающегося сильного шторма. Я должна быть рядом с Шолто, когда он предстанет перед своими людьми.
— Вы слишком сидхе, чтобы помочь ему, — сказал Хаттан.
Я покачала головой.
— Ваш ситхен так не думает.
Звук пульсировал надо мной, прокатывался по коже, как будто я всем телом прислонилась к большому двигателю.
— Нет времени. Однажды ситхен уже выбрал Шолто как своего короля. И этого не изменит никто другой и Ваши люди должны это понять.
— Если Вы действительно его королева и ситхен действительно с Вами говорит, то почему бы не попросить его открыть нам путь отсюда в зал решений? Ситхен может и говорит с Вами, но вот послушается ли он Вас?
Я вспомнила стену, которая пыталась закрыться вопреки моему желанию, но это было моим желанием, и новый король был против меня. Теперь ситхен хотел что-то, а я хотела того же. Мы оба хотели помочь нашему королю.
Я попросила.
— Ситхен, открой путь к Вашему королю к залу решений.
Вибрирующая энергия стала настолько громкой, что я могла слышать только рев и пульсацию. На мгновение это настолько поразило меня, что я схватилась за одно из щупалец Тарлака для устойчивости. Возможно то, что дотронулась до ночного летуна, а не сидхе, но коридор перед нами стал во что-то перетекать. И мы оказались перед входом в огромную пещеру. Отсюда можно было видеть почти весь зал, заполненный слуа, сидящими как в большом амфитеатре.
Шолто стоял на песчаном полу, перед ним стоял огромный ночной летун, почти столь же высокий как Шолто. Он развернул свои крылья и закричал на нас. Шолто пораженно развернулся к нам. Он только успел сказать «Мередит», когда ночной летун скользнул к нам. Тарлак бросился ему на встречу и они столкнулись, переплелись и начали подниматься в воздух.
— Вы не должны были приходить, — сказал Шолто, но протянул мне руку. На скамьях, которые занимали почти весь зал, слуа начали драться между собой
.

 
Дата: Пятница, 10.12.2010, 22:23 | Сообщение # 40

Скоро Жена
Группа: VIP
Сообщений: 2217
загрузка наград ...
Статус:
Глава 19

Татуировки на наших руках стали оживать вспыхнули, не как реальные розы, а как пылающие, пульсирующие рисунки. Запах трав и роз разлился вокруг. Я почувствовала давление короны, которая опять появилась в моих волосах — корона из белых роз и омелы. Мне не нужно было смотреть на Шолто, чтобы знать, что вновь появилась и его корона из трав и цветов.
Сверху как дождь начали падать лепестки, но это уже были не гвоздика и лаванда, как прежде. Белые лепестки падали, окружая нас двоих.
Это приостановило драку. Слуа поворачивались к нам с удивленными лицами. Секунду во мне горела надежда, что драка закончилась и можно начать говорить, но крики опять начались.
— Сидхе! Они сидхе! — Кричали одни.
— Предатели! Мы преданы! — Кричали другие.
Дойл стоял за моей спиной и говорил Шолто:
— Нам нужно оружие.
Я подняла лицо навстречу падающим лепесткам, наслаждаясь их мягкими прикосновениями. И обратилась к воздуху:
— Нам нужно оружие.
У Шолто в руках были костяные копье и кинжал. Я стояла рядом с ним безоружная. Камень под ногами задрожал, затем растрескался. Дойл и Мистраль обхватили и держали меня, но мне не было страшно. Я чувствовала силу ситхена, гудящую как большая машина.
Трещина разошлась и застыла. Перед нами появилась винтовая лестница, ведущая вниз, столь же белая и яркая, как во Дворе Благих. Перила были из человеческих костей и больших костей существ, которые не были гуманоидами.
Когда стон разверзшегося камня затих, со стороны слуа тоже не было слышно ни звука. Было настолько тихо, что стало слышно, как на песок падают лепестки.
В звенящей тишине послышался звук шагов и шелестящей ткани. На лестнице показалась первая фигура. Она была обернута в белые одежды и такой же белый плащ, которые носили в волшебной стране на протяжении веков. Руки столь же белые, как ткань, держали в руках меч. Сначала я подумала, что кожа рук лунного цвета, как у Шолто и меня, но чем выше поднималась фигура вверх по лестнице, тем яснее становилось, что это были кости. Руки скелета держали белую рукоять меча. Лезвие меча тоже было белым и мерцало как металл, а не как кость.
Фигура была высокой, как любой сидхе, и смотрела на нас лицом черепа, скрытого тончайшей вуалью. Пустые глазные уставились на меня. Затем фигура повернулась к Шолто и протянула ему меч.
Шолто секунду колебался, затем взялся за рукоятку. Он столкнулся с рукой скелета, но, казалось, не возражал. Фигура шла через растущий разлив лепестков, длинный шлейф струился, как у жуткого подвенечного платья. Она, а это была она, встала с одной стороны от нас и застыла.
Следующая фигура очень напоминала первую — белые кости, вуаль на лице. Эта фигура протянула сотканные белые пояс и ножны. Шолто взял их, закрепил на талии и вложил меч в ножны.
Третий скелет держал щит, столь же белый, как меч. На щите были вырезаны изображения скелетов и щупалец каких-то существ. Если бы я не видела слуа в дикой форме, то приняла бы их за огромных морских животных, но теперь я знала что это было.
Невеста-скелет предложила щит Шолто. Он взял его и как только щит коснулся его руки, ситхен заревел вокруг нас. Этот звук звучал не только в голове, а как будто ситхен был огромным животным.
Я думала, что парад оружия завершился, но на лестнице появились тени. Поворот лестницы не давал возможности разглядеть что двигалось там, но я знала, что это было что-то большое.
Следующая фигура приблизилась ко мне. Она держала бледный меч с рукоятью цвета бледной кожи. Я протянула руку, но Дойл остановил меня.
— Коснись этого рукой, которая несет руку плоти, Мередит. Это меч Абен-дул. Любой, кто его коснется, не владея рукой плоти, будет поглощен также, как поглощает рука плоти.
Мой пульс внезапно оказался в горле, мешая дышать. Рука плоти была самой ужасной моей магией. Я могла вывернуть любого наизнанку или даже двух человек вместе в одну кричащую массу. Но сидхе от этого не умирают. Он продолжают существовать и кричат.
Я дотронулась правой рукой, моей рукой плоти. Хорошо быть предупрежденной перед тем, как коснуться этого. Хорошо быть предупрежденной, что та магия, которая поможет тебе, может заманить тебя в ловушку. Власть часто бывает обоюдоострой.
Я взяла оружие и со стороны слуа услышала общий вздох. Они знали чем было это оружие, но не предупредили меня. Рукоять в моей руке была простая и я крепко обхватила ее. И меч ожил — на рукояти появились изображения умирающих людей, выворачивающихся и поглащенных вместе. Это были изображения того, что мог сделать меч. В этот миг я поняла, что могу убить этим мечом, кам обычным мечом, но я могла и направить свою руку крови через этот меч в сражении. Этот меч был единственным, о котором я слышала в легендах, и этот меч был создан, чтобы быть превосходным продолжением моей руки власти. Сидхе потеряли его много веков назад, так давно, что почти забыли.
Как я об этом узнала? Мой отец убедился, что я запомнила список потерянных преметов силы. Это был перечень того, что мы потеряли, но теперь я поняла, что он также стал перечнем того, что мы могли вернуть.
Следующая фигура держала белое копье, искрящееся серебром, как будто было сделано из отражающего свет драгоценного камня. Существовало несколько легендарных копий, и только когда фигура предложила его Мистралю, я определилась с именем. Это была просто Молния. Это копье никогда не было копьем Мистраля. Когда-то оно принадлежало Таранису-Громовержцу, прежде, чем он попытался стать слишком похожим на людей.
Мистраль поколебался, затем обернул своей большой ладонью древко. Этим копьем могло владеть только божество штормов. Чтобы коснуться его, не владея способностью вызвать молнию, означало, что оно сожжет руку или самого коснувшегося. Я это забыла. У большинства из сидхе была только одна рука власти. Остальных копье убивало.
Копье блеснуло так сильно, что мгновение я не могла видеть окружающее. Затем копье с серебряным древком стало мягко светиться. Мистраль пристально глядел на него, как будто это было что-то поразительное. Он мог вызвать молнию своей рукой и копьем, а по легенде он мог вызвать и направлять штормы.
Следующая скелетообразная невеста подошла к Дойлу. У него уже многие годы были меч силы и два магических клинка. Но я просила нас вооружить, так что привередничать не приходилось. То, что держали руки фигуры, назвать оружием было трудно. Это был искривленный предмет, сделанный из рога какого-то неизвестного мне животного. Он был черным и был таким древним, что ощущалась тяжесть его возраста. У него был ремешок, чтобы носить через плечо.
Раздался вопль и огромный ночной летун, который боролся с Тарлаком, приземлился около нас. Где же Тарлак, успела подумать я, и в этот момент ночной летун, потенциальный король слуа, дотронулся до предмета, который держал в руках скелет.
Дойл не пытался остановить его. Ни один из нас этого не сделал
.

 
Форум » Изба Читальня (чтение в режиме он-лайн) » Серия Мередит Джентри » Глоток Мрака. (7 книга)
  • Страница 2 из 4
  • «
  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • »
Поиск:
Статистика Форума
Последние темы Читаемые темы Лучшие пользователи Новые пользователи
Любимый Зомби (2)
Сладкое Искушение (0)
Девушка, Козёл и Зомби (0)
Цитаты (105)
Рецепты фирменных блюд (109)
Ангел для Люцифера (371)
Мальчик и Дед Мороз (0)
В погоне за наградой (6246)
ЧТО ЧИТАЕМ В ДАННЫЙ МОМЕНТ? (1092)
БУТЫЛОЧКА (продолжение следует...) (5106)
Блондинки VS. Брюнетки (6894)
В погоне за наградой (6246)
Карен Мари Монинг (5681)
БУТЫЛОЧКА (продолжение следует...) (5106)
Слова (4899)
Везунчик! (4895)
Считалочка (4637)
Кресли Коул_ часть 2 (4586)
Ассоциации (4038)

Natti

(10467)

Аллуся

(8014)

AnaRhiYA

(6834)

HITR

(6399)

heart

(6347)

ЗЛЕША

(6344)

atevs279

(6343)

Таля

(6276)

БЕЛЛА

(5383)

Miledy

(5238)

delena

(27.03.2024)

shashlovamariah

(26.03.2024)

sonia

(25.03.2024)

muravevakata

(24.03.2024)

Tatiana3765

(19.03.2024)

Аня6338

(17.03.2024)

AnutaGritsenko

(17.03.2024)

Default

(15.03.2024)

varyalanamaya

(10.03.2024)

Iv

(07.03.2024)


Для добавления необходима авторизация

Вверх