Постепенно тело девушки стало обмякать, но мозг будто и не собирался подавать сигнал насыщения. И она продолжала с отсутствующим выражением на лице, рвать свою «добычу» зубами и есть, есть, есть… Глаза у Давны уже почти закатывались от бессилия и навалившегося сонного состояния, но она не в силах была остановиться от жора. Ей опять грозило шоковое беспамятство на несколько дней из-за того, что ее организм не может справиться и переварить такое количество пищи. Поэтому мозг благоразумно отключался, оберегая своего хозяина, пока не усвоится большая часть пищи в организме.

В каком-то далеком, крохотном уголочке сознания девушки, вопил тоненький голосок здравомыслия - остановиться, пока дело не дошло до критической точки. И какой-то частью она понимала, что ни в коем случае нельзя доводить себя до такого состояния. Ей ни в коем случае нельзя отключаться в этом месте. Было понятно яснее ясного, что с ней сделает остальная группировка банды.

Все эти мысли тихим эхом крутились у нее в голове, пока она жадно продолжала, раз за разом погружать свои зубы в остывающую плоть и с громким треском и влажными характерными звуками отрывать куски от самых мясистых частей тела, ломая при этом кости для большего удобства.
Тело девушки на миг напряглось, когда она уловила какой-то звук и дуновение ветерка, как при перемещении кого-то поблизости и вспомнила о том, другом человеке, что показался ей перед тем, как она «удачно» свалилась на пол. Но, тем не менее, остановиться она была не в силах.

- Достаточно. – Пророкотал ледяной, без эмоций, голос.

Вместо того, что бы послушаться, она только сильнее вцепилась в свою «добычу», повинуясь лишь диким инстинктам –Мое! Голос чужака, покусившийся на ее «добро», провоцировал ее к агрессии. Вынуждая отступить от моральных качеств, которые она в себе воспитывала столько столетий и уподобиться зверю, ожившему сейчас в ней. Да. Какой-то оставшейся рациональной частичкой она понимала, что должно быть уже достаточно, но инстинкты брали свое, настолько сильным был голод.
А может дело не только в голоде? На секунду мелькнула в ее голове мысль. И тут же она озверела еще сильнее. В ее голове пронесся шквал мыслей, которые обычно способствовали отрезвлению такого сознания от голодного безумия. Но на этот раз эмоции были совсем в другом направлении. Она вспомнила, кого сжимает своими искалеченными руками. Что он с ней пытался сделать и что уже успел. Глаза девушки налились кровью, и из последних сил, с рычанием, она набросилась на бездыханное тело мужчины. Не заботясь о том, что в любой момент ее могут убить его дружки.
- Я. Сказал. Достаточно. – Прогремел голос уже совсем близко от девушки.
Теперь она боролась сразу с тремя инстинктами (третий из которых противоречил первым двум): первое – ей захотелось яростно зашипеть и отогнать назойливого конкурента, проявляющего доминантность по отношению к ней, пытаясь отнять у нее ее добычу. Но второй инстинкт вопил – стоит ей оторваться от тела, и тогда она точно его упустит. Главной ее целью было не допустить этого. Поэтому она продолжала есть, и все слабее сопротивляться третьему инстинкту, над которым она была не властна – шоковому состоянию организма, говоря иначе – впадала в кому.
Она успела только почувствовать, как стянулись на ее голове волосы, как она была с силой оторвана от пола. Дикое рычание, вырвавшееся из ее горла, прервала адская боль, за секунду до которой было предупреждающее потрескивание и возросший гул браслетов и рычание превратилось в сдавленное болезненное шипение. Боль немного помогла ей прийти в себя, но не помогла набраться сил. Наоборот. Ее тело обмякло, ноги стали подкашиваться. Руки незнакомца убрались с волос девушки и вцепились ей в плечи, развернув лицом к себе. Из последних сил вырываясь, она брыкалась руками и ногами – браслеты жалили все сильнее. Руки на ее плечах, лишь усиливали хватку.

Развернув обессилившую девушку лицом к себе, он придавил ее к стене, призывая этим угомониться и замолчать.

– Успокойся – сказал он спокойным, но сильным голосом, будто и не собирался над ней издеваться. Он может говорить ей все что угодно. Она-то знает, что все это обман. И очередной раз дернувшись, попыталась накинуться на него. Но попытки оказались тщетны. Она не могла дотянуться даже ни до одной его руки, стискивающей ее плечи, не говоря уже о каком-то серьезном увечье. Биться было бесполезно, поняла она, не на шутку перепугавшись и затряслась всем телом. Все кончено. Но лучше умереть с честью – драться до последнего вздоха, решила она.
– Я сказал, успокойся. Тебе ничего не грозит – продолжал незнакомый мужчина успокаивающим, волевым голосом. – Тебе не причинят здесь больше боли.

В безнадежных попытках вырваться, до нее все же доходил смысл его слов. И то, что она уловила, ее не очень-то обнадеживало.
«Здесь». Засело у нее в воспаленном мозгу. Значит, сейчас они потащат ее, куда-то в более ужасное место. Такое ужасное, что девушка не могла себе даже представить, каким пыткам подвергнут ее в другом месте. Наверное, это что-то большое, раз здесь не уместилось. Может, оттащат ее к какому-нибудь вонючему водоему и там утопят или кинут на растерзание живущим в нем тварям? Или закинут в крематорий и включат на медленный огонь? Или еще хуже – поместят ее в волновой микроизлучатель, чтобы она сварилась заживо изнутри? Кому слабо-прожаренного жаркого? Мрачно пошутила она про себя и удивилась, что вообще еще на это способна. Но нет. Они… точнее этот урод (как окрестила про себя Давна того человека, что пытал ее первым), сказал, «что они собираются ставить на ней опыты». Вспомнила девушка, и на ее лице отразился полный ужас.

Давна во все глаза уставилась на своего мучителя, обдумывая, что будет дальше. Странно, но этот человек не был похож на предыдущих садистов. Она коротко окинула его оценивающим взглядом, пока он держал ее словно в железных тисках в своих сильных, как она успела убедиться, руках.
Высокого роста, с взъерошенными короткими волосами цвета бетонных стен туннелей, но с оттенком рыжего. Как называла бы ее мама такой цвет волос, когда Давна была еще совсем юна? Те времена она помнила плохо, зато напротив – неплохо причиняли душевную боль утраты, но мама рассказывала, что и у их народа когда-то были разные цвет волос и оттенки кожи. До того, как они утратили свою индивидуальность и стали тем, кем стали. Русые. Точно. Мама назвала бы такой цвет волос русыми. Нет, скорее – темно-русыми, грустно подумала Давна, вспоминая свою маму.

Смуглая, ухоженная кожа, какой Давна еще не видела. Даже когда по распоряжению ее брата Баилея, в особо тяжкие голодные времена (сама она никогда не могла решиться на это, даже когда их народ стал пожирать друг друга, а вокруг царила паника и сумасшествие), в катакомбы приводили людей. Но, ни один из них не выглядел даже отдаленно так, как выглядел этот мужчина. Молодой, но не подросток точно. Возраст, которого она определить не могла, потому что для их народа старение осталось далеко в прошлом. Может и зрелый мужчина. Но сказать точно было трудно, даже не от незнания таких тонкостей, а из-за отсутствия каких-либо возрастных изменений, в плане старения. Ни морщинок, ни серого, болезненного цвета лица.

Тело крепкое. Хорошо развитая мускулатура проглядывалась даже через черное плотное одеяние какого-то строго костюма…. Она подняла свой взгляд, что бы встретится с его глазами.
Почему она не посмотрела в них в первую очередь?! Бранила себя девушка. Эти глаза…словно проникали в душу и видели Вас насквозь. Словно читая все ваши потаенные мечты и страхи, прежде чем хладнокровно убить. Этот взгляд не обещал ничего хорошо. Холодный, пристальный, немигающий, изучающий взгляд сейчас был обращен именно на нее.

Все ее «украденное» у «трапезы» тепло вытеснил острый, словно осколок льда холод. Давна так сильно напряглась, и побледнела до оттенка голубого, что ее можно было принять за искусно вытесненную из глыбы льда фигуру. Она даже перестала на какой-то момент пытаться вырываться. Этот взгляд точно не предвещал ничего хорошего. Это будет последнее, что она увидит в своей жизни. Ужас, как паутина лип и опутывал разум девушки. Ей бы радоваться, что смерть хотя бы будет быстрой, в отличие от той, что ждала ее в этих стенах. Но одно дело мечтать о быстрой смерти, когда боль кажется бесконечной и совсем другое, когда она стоит прямо перед тобой и тебя уже никто не пытает. Это совсем другое дело.

А дело вот какое: прямо перед ней стояло самое хладнокровное и смертоносное оружие людей. Девушка слышала множество легенд, ходивших среди их народа про таких, как он. Даже самые искусные и древние воины старались не встречаться с ними на одном пути. Эти люди не знали пощады. Они, насколько она слышала, никогда не спят и наверное даже не нуждаются в еде. В народе поговаривали, что они вообще не живые.
Кто-то говорил, что это демоны прошлого, пришедшие на землю за свершением возмездия над грешниками, забирая их к себе во служение за все мерзкие проступки. Кто-то, что это андроиды – роботы, созданные по подобию расы людской, чтобы усыпить их бдительность. А кто-то верил, что это мертвые, в прямом смысле этого слова. Порабощенные древними злыми силами. Какими именно, никто не знает, потому что вообще никто не знает – работают ли они на кого-то или действуют по собственной инициативе.
Но глядя на него, Давне было непросто поверить, что этот человек был мертвым, в прямом смысле этого слова. Не человеком - возможно. Но точно не мертвым. От его рук исходило тепло, которое ощущалось даже сквозь обрывки ее кофты. Нет, он живой, но это еще не значит, что он обычный человек. Девушка прекрасно понимала, что смотрит в красивые, холодные глаза убийцы. Она уже знала кто это. И он пришел по ее душу. Ведь никому еще не удавалось выжить после визита Охотника.

Набрав полные легкие воздуха, она завопила из последних сил.

- Заткнись. – Сказал Охотник, прерывая вопли, сдавив ей горло рукой, ловко умудрившись не дотронуться до «ошейника» на ее шее и оглянулся на дверь. Давна захрипела, подняв руки, обессилившая, тщетно скребя пальцами по его руке на своем горле, пытаясь ослабить его хватку. – Ты пойдешь со мной в любом случае – сказал он, опуская ее слабое тело на пол. – На своих двоих или волоком. Мне нет никакой разницы.

Девушку явно ни один из предложенных им вариантов не устроил. Поэтому он принял решение за нее.

Заклеив ей рот прочным скотчем, закинул ее себе на плечо и, доставая на ходу какое-то оружие, направился в сторону двери, сразу за которой ее ждала новая пытка. В коридоре ярко горел свет. И прежде, чем она сдавлено завопила снова, через импровизированный «кляп», свисая с плеча ее настоящего палача, она мельком заметила еще два трупа мужского пола. Ее садистов.